В.Ю.Ирхин

Посеянное в тернии
Современное евангелие истины

© В. Ю. Ирхин, 2003
Составление — В. Ю. Ирхин
Обработка текстов и~художественное редактирование — И. А. Пронин
Посеянное в тернии. Современное евангелие истины
Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2003.
196 с. Тираж 1000.

ББК Э372-2
П 616
ISBN 5—86037—014—8

АННОТАЦИЯ

Будучи предназначена для всех, кто ищет истину, книга предлагает пройти неизведанными дорогами по тексту Библии. Во время этого путешествия, увлекательного и полного опасностей, читатель соприкоснется с самыми насущными вопросами человеческого существования (любовь, смерть, спасение...). Ему предстоит также знакомство с первичными символами, позволяющее познать себя и способное глубоко преобразовать личность. В качестве комментариев широко привлекаются апокрифические тексты библейской традиции, священные книги Востока, античные источники, поэтические отрывки разных эпох, причем используется эффективная техника толкования. В первой части книги читатель, постепенно приобретая необходимую подготовку и снаряжение, преодолевает начальный этап трудного пути, а также получает некоторые сведения о предстоящем конце мира.

SUMMARY

Seed among Thorns. Modern Gospel of Truth

The book is dedicated to all which seek the truth and proposes an engrossing and dangerous journey over unknown roads through the text of the Bible. During this journey the reader touches the most needful problems of human existence (love, death, salvation...). He makes also acquaintance with primary symbols, which enables him to cognize himself and transforms deeply his identity. Apocryphal texts of the Bible tradition, sacred books of East, antique issues, and poetical works of various ages are widely used as commentaries, an effective exegesis technique being developed. In the first volume of the book the reader acquires gradually experience and equipment, covers the initial stage of a difficult way and obtains some information about the forthcoming End of the World.

Авторы будут благодарны за критические замечания и предложения. С отзывами обращаться: Valentin.Irkhin@imp.uran.ru.

Дискуссия по книге: www.shiep.narod.ru

По вопросам коммерческого использования данного текста, а также с заявками на приобретение бумажной версии обращаться по адресу: Valentin.Irkhin@imp.uran.ru.

Дополнительную информацию по этой и другим книгам можно найти на www.imp.uran.ru/ktm_lab/irkhin.

Главными книгами человечества являются те, которые составляют Канон. Главными учителями истории являются те люди, которые обладают знанием заповеданного слова. Они образуют непрерывную линию преемственности в традиции Мудрецов, владеющих сакральным Знанием. Главным методом использования этого неоценимого сокровища на благо себе является Гнозис. Что такое Канон? Египетские тексты пирамид, Библия, Веды, Упанишады, Сутры... Кто такие мудрецы? Авраам, Моисей, Будда, Вьяса, Лао-Цзы... Эти имена знают все, хотя читали, а тем более понимали их сложные и сугубо научные творения немногие. Знают же гностический метод и владеют техникой работы с текстами очень немногие. Главным приемом Гнозиса является толкование, то есть расшифровка символа, перевод метаязыка на общепонятный язык, постижение скрытого смысла, прямое вхождение в тайну, непосредственное переживание сокровенного... — или, кратко говоря, понимание Учения и обретение Истины.

Существуют две линии в понимании: «Кто понял мое Учение, тот становится Буддой (пробуждается), кто не понял — тот молится на меня» — сказал индийский мудрец Гаутама Будда. Первые получают все, вторые отдают много, но получают очень немногое. Первое направление и определяет жанр данной книги. С целью продолжить традицию исследования вечных тем, лежащих в основе всех философских и теологических систем, он обозначен составителями как современное Евангелие Истины. Известен древний текст с таким названием, который был создан во II в. н. э.; он приписывается основателю одного из наиболее известных гностических учений — ересиарху Валентину, либо кому-то из его школы. В первых строках этого текста провозглашается «радость тем, кто получил от Отца Истины дар познания Его через власть Слова». Термин же евангелие означает благую и радостную весть о спасении. В соответствии с более привычным смыслом этого слова, книга включает и описание многих неизвестных до сих пор сторон жизни Христа, а также других героев духовной истории человечества. Однако эти подробности открываются у нас не путем сомнительных исторических и археологических изысканий, а строгим и надежным методом — через толкование авторитетных текстов. Все наши персонажи пройдут перед взором читателя в неожиданных обликах, как в волшебном театре, давая новое видение уже устоявшихся представлений о добре и зле, вредном и полезном, благотворном и опасном — вплоть до смены полярностей, раскрывая тем самым недвойственную Истину.

Стремление твердо стоять на позициях лучших гностических течений прошлого предполагает определенный «научный» стиль и довольно сложную технику изложения, но общая постановка задачи нашей книги предельно проста. Высшей целью любого человека, к которой он обязан когда-то подойти, является обретение спасения. За этим простым словом скрывается очень многое: жизнь и бессмертие, свобода и благодать, покой и радость. На Востоке для его всестороннего раскрытия используются различные термины: нирвана, мокша, кайвалья, мир с Богом (см., впрочем, и Библию — Пс. 84:9, Рим. 5:1)...

Пока не свалюсь под забором
И ветер меня не добьет,
Мечта о спасении скором
Меня, как проклятие, жжет.
(А. Ахматова)

Ключ к этой предельно трудной, но разрешимой задаче — Истина, которая и есть Бог (Иер. 10:10). Самой счастливой возможностью для человека является обретение способности любить и верить. Это обретение уносит человека из зоны сомнений, бед и заблуждений. Это дар Духа. Точно так же истиной обладает лишь тот, у кого она уже есть, кто обрел ее лично как высший дар; она не передается на слух, в готовой форме, от рождения или посредством традиции. Для достижения цели существует единственный путь — через подлинное Я человека, через его личный духовный рост; этот путь признается во всех религиях. «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоан. 14:6); «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (Откр. 1:8, ср. Ис. 44:6); еврейское слово эмэт

(истина) состоит из первой, средней и последней буквы алфавита.

Ничем не разбить надвигающееся полчище смерти,
Кроме как правдой; от кривды бессмертие укрывается в правде...
Умирать приходится от заблужденья, бессмертие достигается правдой.
«Я — тот», невредящий, взыскующий правду...
(Махабхарата. Мокшадхарма, гл. 175)

Таким образом поставленная задача — утверждение Радости Жизни — для каждого из нас важнее всех социальных и мирских проблем.

Умер знахарь, умер и больной, и умер весь мир.
Только правде [в оригинале — Раме, т. е. Господу] преданный одной, не умер Кабир.
(Кабир)

Тема спасения постоянно присутствует в нашей книге как туманное светлое пятно, обозначенное в различных религиозных традициях как Царство Небесное, Острова Блаженных, Шамбала, Чистая земля... На самом деле эта Страна достижима, но придти туда можно только через поиск истины, которая сразу ведет к превращению судьбы человека.

Единая истина, однажды постигнутая людьми, содержится в Слове (Иоан. 17:17), которое было вначале и будет существовать всегда (Иоан. 1:1, Мф. 24:35). Бог, скрытый от человека, открывается в Своем Слове. Будучи услышано, оно обещает свободу от смерти и вечную жизнь (Иоан. 5:24, 8:51). Это богатство может быть обретено и нами, поскольку принадлежит всем и доступно каждому. Найти правду можно не иначе как в священных писаниях (текстах), и эта цель становится все более насущной.

Сколько будет слабеть век от старости, столько будет умножаться зло для живущих. Еще дальше удалится истина, и приблизится ложь.
(3 Ездры 14:16—17)

В последние времена в мире уже остается ничтожно мало блага — энергетического субстрата, определяющего возможность существовать дальше.

Чистоту, простоту мы у древних берем,
Саги, сказки — из прошлого тащим, —
Потому, что добро остается добром —
В прошлом, будущем и настоящем!
(В. Высоцкий)

Единственный способ обратиться к добру — вернуться к изначальному Слову в той форме, как оно звучало в древности, и получить через него верное и чистое понимание. Только тогда у нас есть будущее, ничем не омраченное и желанное.

Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим. Но они сказали: «не пойдем».
(Иеремия 6:16)

В своих поисках нужно основываться не на логических построениях или заповедях человеческой нравственности, но упорно идти по древнему пути, указанному в писаниях. Истина существует, и она является единственным средством исцеления. Идущие этим путем найдут здоровье духа.

Сущую, но скрывшуюся, стертую, разбитую, непроезжую, обезлюдевшую стезю понял своею мудростью Татхагата, проторил ее и проезжей сделал.
(Вопросы Милинды)

А почему бы и не пойти этим путем? Ищущие жизнь, истину и путь обретут себе тогда провожатого и наставника. «Или ты пренебрегаешь Его великим терпением... и добротой?» А наставники нужны. У обычного человека нет сведений о том, как достичь совершенства, его память не удерживает сведений об этом пути к свободе. Самый искусный рассказчик не объяснит вам, как достичь Рая, никакая женщина не гарантирует блаженства на века, никакой врач не излечит от страха перед бедами и нет такого героя, кто защитил бы собрание несчастных от горестей и грехов. В человеческом предании, в научной литературе, в закрытых материалах волшебников-магов нет таких секретов. Когда-то были, но их утратили, а потом еще и забыли. «Нет праведного ни одного, все сбились с пути...» Та сумма информации, которой владеет ученый, называется эрудицией или неведением, поскольку не может привести к вожделенному миру и покою. Надо начинать все заново — искать выход (он же вход). К этому и призывают Канон, Мудрецы, Гнозис... Приведенные слова пророка Иеремии относятся к тем, кто его даже не искал, предоставив думать своим учителям (богословам, пастырям и священникам) и пойдя за толпой, вместо того чтобы поступать по удостоверению своего ума (Рим. 14:5). За отказ от мышления и личного поиска всегда приходится платить дорогую цену — свою вину в данном случае ни на кого не свалить.

Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине? Такое убеждение не от Призывающего вас.
(К Галатам 5:7—8)

Тот, кто не хочет последовать стезе премудрости и взыскать истину, но идет по дороге лжи, никогда не обретет свободы, не станет господином своей судьбы.

В писаниях, продиктованных свыше, содержится весь духовный опыт мира, от его творения до распада. В них есть и все указания, как человеку родиться в новом качестве, вырасти и уйти из мира без долгов. Писание дано каждому, чтобы в нем копались, искали, находили и пользовались обретенным. Разумеется, распознавание и восприятие подлинного текста еще требует духовного слуха, внимания и напряженной внутренней работы, иначе он так и останется темным пророчеством или пособием для пугливых идолопоклонников.

Есть речи — значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.

Как полны их звуки
Безумством желанья!
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.

Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово;

Но в храме, средь боя,
И где я ни буду,
Услышав, его я
Узнаю повсюду.
(М. Ю. Лермонтов)

Порядок, губительный, но порядок присутствует в мире, иначе тот не смог бы существовать. Однако в проявленных формах этого мира (например, в записанном тексте Библии) омраченный и неспасенный человек усматривает ложь, поскольку он способен видеть только себя, свое ложное начало. На самом деле в текстах нет ошибочного, неправильного. Искать там заблуждения, как это делают «либерально» настроенные деятели современной науки, бесполезно; все недоумения и критические замечания лишь означают, что есть нечто серьезное, пока не понятое нами.

Скажи им, что все это истинно и что ничего нет ложного, но все твердо и крепко основано.
(Пастырь Гермы)

Наша книга ни в коей мере не претендует на выдвижение собственных идей спасения или многообещающего учения о совершенстве. Все, что в ней есть, — лишь благопожелания читателю начать странствие по запредельным пространствам своего невинного сердца (интуиция) или строго чеканить шаг по закоулкам своего тренированного ума (логика). Любые идеи и подсказки каждый может свободно присвоить, дабы иметь некоторую помощь от составителей и упростить себе жизнь. А в качестве подаваемого материала будьте уверены — никакого вреда, одна польза (Еф. 4:28). «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования» (1 Кор. 10:25).

Кто поверил — тому по подарку,
Чтоб хороший конец, как в кино.
(В. Высоцкий)

Составители всецело опираются на первоисточники и лишь стараются не снижать планку, и в этом — «легкость» их труда.

Зовет бывалое влеченье,
Труда тяжеле облегченье.
(М. Кузмин)

В определенном смысле наше отношение к Писанию соответствует средневековой традиции комментирования, хотя при обработке текста мы действуем лишь в интересах читателя и чувствуем себя гораздо менее связанными догматическими условностями. Последняя оговорка позволяет открывать скрытые связи и смыслы, которые на первый взгляд неожиданны и вызывают протест, но затем становятся понятными и очевидными.

Новых созвучий ищу на страницах
Старых испытанных книг.
(А. Блок)

Человечество можно условно разделить на две категории. Первая, составляющая абсолютное большинство, — мирские существа, поведение которых обусловлено греховной человеческой природой, дети Адама и Евы, сбившиеся с пути истины. «Общечеловеческая» лексика (примитивные логические рассуждения и выражение эмоций) грешников по большому счету ненормативна, ибо норма — это стремление к высшей истине и свету. В нашем мире она оказалась прочно забытой и осмеянной. Вторая категория людей — лишенные греха праведники, которые приобщены к совершенству, живут в нем и владеют символической речью, верно отражающей высшую реальность. Их поведение действительно правильно, а лексика нормативна: они могут говорить на метаязыке, выводящем за пределы видимого мира. Это язык прекрасного, знание которого древние приписывали богам.

Гермес миродержец, сердцежитель, диск лунный,
Круглый и квадратный, зачинатель словес во языцех,
Правде послушный, хламидоносец, крылами обутый,
Всезвучного языка промыслитель, смертным прорицатель.
(Греческий папирус. Цит. по К. Г. Юнгу)

Понимание метаязыка — предварительное условие того, чтобы приступить к реальной духовной работе, это некая азбука, которую нужно усвоить, чтобы подойти к основным задачам. Все священные книги содержат непонятные тайны инобытия и написаны под знаком «Совершенно секретно. После прочтения сжечь свои грехи». Мы также не откроем здесь всех секретов, причем поступим так не столько в интересах сохранения Тайны, сколько из соображений экономии сил (своих и читателя), а также числа страниц книги. Ищущих запредельного знания и конечной истины в полном объеме мы отсылаем к Большим Трактатам.

Для того, чтобы говорить о реальном многосвязном мире, необходим отказ от линейной последовательности изложения и иллюзорной связности «реалистической» литературы, на самом деле дающей примитивную схему. В этом смысле жанр нашей книги внешне напоминает произведения постмодернизма, однако мы ставим совершенно другие цели. Обсуждаемые вопросы жизненно важны для каждого человека и слишком серьезны, чтобы просто забавляться с ними (Мф. 12:36, Еф. 5:4—6). К тому же в ходе подобных игр истина легко и незаметно утрачивается. В конце мира все начинают высмеивать действия Божественного и превозносить собственные достижения. Человек, лишенный разума, — это наказанный человек, потому что конец для него все-таки печален. Лучший способ помутить сознание — позволить бессмысленно и свободно смеяться и веселиться, быстро сжигая все свое благо. По современным представлениям, «свободный» человек может позволить себе заглянуть в любую щель этого мира, дернуть за любой конец, засунуть руку в любое отверстие, открыть рот по любому поводу, причем безнаказанно, поскольку последнее слово за ним, венцом творения. Коллективное веселье в форме сатиры, когда козлы (спутники Бахуса) ведут за собой баранов, является формой ритуального жертвоприношения (Лев. 16). Неразумный подобен животному, обреченному на заклание (Пс. 48:21). «Нет такой беды, которой бы глупец не призвал на себя.»

Таким, как ты, нет веры!
Но если мы — увы! — в грехе погрязли,
То боги нас карают слепотой,
Лишают нас способности судить
И нас толкают к нашим заблужденьям,
Смеясь над тем, как шествуем мы важно
К погибели.
(Шекспир. Антоний и Клеопатра)

Особо не страдая цинизмом, наше изложение далеко и от прямолинейного возвышенно-правильного (морально-этического, черно-белого) назидания. Твердо следуя избранному курсу проштудировать все наши книги до конца, вникая во все хитросплетения сюжета и разбираясь в деталях повествования, читатель внезапно обнаружит: противоречие!

Когда ты первый раз сказал, что 5+5=10, то я поверил. Когда ты снова сказал, что 2+8=10, я усомнился. Когда ж ты в третий раз сказал, что 7+3=10, я понял, что ты лжец.
(Из фольклора)

На самом деле никаких противоречий в тексте нет, как, впрочем, и в мире, но есть противоречие в сознании читателя: препятствие, сомнение, раздирание надвое — такова двойственная природа греховного и несовершенного человека. А человеческая нравственность тем и порочна, что делит мир на добро и зло, хочу и нельзя, дам и возьму, лишая человека покоя и бросая его в тягостную трясину мнений, от чего составители как раз и предостерегают читателя.

Косые соответствия
В пространство бросить
Зеркальных сфер, —
Безумные параболы,
Звеня, взвивают
Побег стеблей.

Зодиакальным пламенем
Поля пылают.
Кипит эфир,
Но все пересечения
Чертеж выводят
Недвижных букв

Имени Твоего!
(М. Кузмин)

Нет вечных вещей в мире. Превозносится то, что «сейчас» нужнее всего; незаменимая на данный момент вещь восхваляется, нужное объявляется благом. И неважно, какое имя носит эта вещь: закон ли, благодать, преданность, стойкость, добротолюбие-миролюбие, мягкость, чистота... В свое время, на определенном витке истории, любая из этих категорий по воле Всевышнего отживет свой век за ненадобностью, исчезнет, уйдет в небытие как лишняя и бесполезная, даже будет поругана и названа преступной. Мавр сделал свое дело...

То, что вчера еще жило, светясь
Духовным светом тайного значенья
Для нас теряет смысл, теряет связь,
Как будто выпало обозначенье

Диеза и ключа — и нотный ряд
Немотствует. Сцепление созвучий
Непоправимо сдвинуто, и лад
Преобразуется в распад трескучий.
(Г. Гессе)

Тут же выяснится, что эта «хорошая» вещь была лишь приманкой для легковерных, соблазном, красивым обещанием. Пошедший за ней будет впоследствии обвинен, отстранен и наказан. «Бог послал искусителя испытать праведника...» И опять в свое время, на очередном витке неумолимая воля рока извлекает на свет божий нечто ранее непотребное, что вдруг расцветает чарующей красотой, трогает сердца глубиной, простотой и ясностью, проясняет умы очевидной правдивостью и близостью по духу. Или проще — написанное с Большой буквы легко превращается в технический термин с маленькой буквы, а то, о чем и думать не хотелось, надежно прописывает себя на всевозможных алтарях, даже не меняя своего названия. И опять, на очередном витке...

Нельзя сказать: «это хуже того», ибо все в свое время признано будет хорошим.
(Сирах 39:41)

Требования литературного стиля, которые мы стараемся соблюдать в минимальной степени, сводятся лишь к тому, чтобы эти превращения не казались читателю слишком резкими. Речь, исполненная тайного смысла, и трансцендентный язык имеют определенные законы, и им необходимо учиться. Упражнения в толковании напоминают примеры из учебника грамматики, которая считалась важнейшей наукой в древней Индии. Здесь уж никак не обойтись аристотелевой логикой (которая, как утверждают индийцы, вообще неприменима к духовным вопросам) и школьной математикой. Вместо них современный читатель, который не любит обходиться без аналогий, может попытаться использовать образы неевклидовой геометрии (как это пытался делать, например, П. Флоренский) или квантовой механики.

Для западного человека традиционным является восприятие мира через св. Писание иудеохристианской культуры — Библию, которая и представляет собой книгу жизни (Откр. 22:19), рассказывающую без прикрас обо всей прошлой, настоящей и будущей человеческой истории.

Пусть на помост высокий
Положат трупы на виду у всех;
И я скажу незнающему свету,
Как все произошло; то будет повесть
Бесчеловечных и кровавых дел,
Случайных кар, негаданных убийств,
Смертей, в нужде подстроенных лукавством,
И, наконец, коварных козней, павших
На головы зачинщиков. Все это
Я изложу вам.
(Шекспир. Гамлет)

Кроме текстов канона, мы привлекаем для исследования ветхозаветные и новозаветные апокрифы. К этой группе можно отнести второканонические книги, входящие в Септуагинту и Славянскую Библию, еврейские апокрифы (например, Книга Еноха), кумранские тексты, поздние христианские апокрифические источники, гностические тексты Наг-Хаммади и т. д. Все эти книги непосредственно примыкают к библейской традиции. Немало скрытых цитат из еврейских апокрифов можно найти в проповедях Иисуса и в других книгах Нового Завета. Несмотря на то, что по смыслу апокрифы — тайные, сокровенные (или даже отреченные) книги, порой они дают необходимые дополнения и разъяснения канона, причем, как это ни парадоксально, разъяснения открытые и полные. Особенно актуально они звучат именно сейчас, на рубеже третьего тысячелетия христианской эры, когда вновь оживают апокалиптические настроения — как в плохом, так и в хорошем смысле, а ценностные ориентиры практически утеряны. В массовой культуре, да и в среде «интеллектуалов», живое понимание Писания утрачено. Часто оно с пренебрежением воспринимается через третьи руки — посредством уже мертвых стандартных толкований — или, того хуже, известно понаслышке (иногда буквально, из радио- и телепередач), в детском изложении. Поиск свежих и в то же время верных и точных толкований — метафор — имеет непосредственное отношение к проблеме спасения и воскресения.

Метафора [понимаемая как противоположность стереотипу] указует на запечатленный внутри, в этом подземелье, опыт сознательной жизни, который еще одним актом жизни, то есть дополнительным опытом сознания нужно возродить... Метафора начинается там, где вещь вынимается из привычных связей и номенклатур... «Дальше жить» означает завершение таких актов, которые возрождают то мертвое, которое сцеплено с тем живым, которое живо сейчас, чтобы... не продолжать частями осыпаться (как штукатурка осыпается) в смерти.
(М. Мамардашвили. Психологическая топология пути)

Тот, кто осуществляет процесс толкования (и — в несколько меньшей степени — слушающий) получает часть огромной энергии, выделяющейся искрами при разрушении покрова тайны. Из шелухи извлекается драгоценное зерно, из сахарного тростника выжимается сок. Этот подарок, если он не истрачен на пустые восторги, может дать мощный импульс для роста понимания и личного продвижения по пути совершенства. Толкование работает как правильная речь — мантра, дающая энергию, которая необходима для внутренней работы. Правильно выполнить эту работу можно лишь на основе записанного и заповеданного слова, поскольку оттуда берутся все изначальные (в православной терминологии — нетварные божественные) энергии. Процесс преобразования внутреннего мира, строго говоря, неотделим от эволюции внешнего мира. Когда спасающийся переходит на уровень высших идей большого масштаба, его энергии участвуют в судьбах всего мира. Святые всех религий и буддийские архаты (и те, и другие — часто обычные незаметные люди, живущие среди нас) в молчаливой практике преобразуют мир. Кроме того, они готовят его к слову проповеди, которая звучит как речь Христа или бодхисаттвы — обещание спасти всех людей. Выше Слова, преобразующего мир, нет ничего. Это Слово — истина, которая извлечена из мертвой прописной формы и оживлена, запущена в дело. Логос выступает как Мессия, единственная спасительная и очистительная сила для этого мира, которую не победить глупости, мраку и темноте.

Не трать, о царь, на кумиры злата, —
Слово, что сказано, не изменят боги.
(Эпос о Гильгамеше)

Сами боги следуют Логосу — слову, основе плеромы (изначальной полноты бытия), и способны лишь хранить его, но не изменять. Искать спасение через молитвенное поклонение внешним идолам — лишь запутаться в мировом законе, потеряться в словах без смысла.

Слово живет дольше, чем дело,
Если милостью харит
Язык изводит его из грудных глубин.
(Пиндар)

Источник вечного и благотворного знания — слово Писания. Слово как толкование и осмысленное изложение событий важнее чем все ритуалы, литургические обряды и правила. Мы даем именно такое слово, а не описания внешних магических механизмов спасения. Следует, впрочем, помнить, что начальная передача таких, весьма трудных, этических вопросов происходит в устной форме — либо на ухо ученику из уст учителя, либо в громогласной проповеди для всего мира (Мф. 10:27). Письменное же учение формируется затем, на основе переданных слов. Например, Устное учение евреев было записано в виде Талмуда лишь в катастрофический период еврейской истории после долгих колебаний: учителя закона понимали, что такая запись мешает свободному развитию традиции. Наша книга может служить хорошим средством для самопроверки читателя. Тот, кто никогда не встречал настоящего учителя и чье сердце пока закрыто, еще не готов к восприятию материала. Он ничего не поймет, но, в зависимости от темперамента, испытает чувство скуки или негодования.

Целью работы с каноном как гностика, так и вообще разумного человека является извлечение скрытого смысла, заложенного в текст, и обретение истинного, а не буквального и поверхностного понимания. У мудреца слова всегда расходятся с делом, поскольку он ищет смысл, который утаен, но жизненно важен. При чтении священных текстов вовсе не обязательно, не полезно и даже опасно вникать во внешние обстоятельства их написания — исторический и географический контекст, отвлекаясь тем самым на несущественные детали. Поэтому мы не придаем особого значения времени письменной фиксации источников. Содержащиеся в них идеи пребывали в устной традиции гораздо раньше, хотя, конечно со временем происходят размывание и деградация этих идей, накапливаются искажения, теряется точность. Светская наука — отдельное занятие, достаточно интересное, чтобы посвятить ему целую жизнь. Однако, оставаясь в ее рамках, можно так и не успеть приобрести ничего хорошего для себя.

Поэтому мы не мешали бы обучаться внешней науке желающим из тех, кто не избрал монашеской жизни, но всю жизнь заниматься ею никоим образом не советуем никому, а ожидать от нее каких-либо точных познаний о божественных предметах и вовсе запрещаем, потому что от нее нельзя научиться ничему надежному о Боге.
(Григорий Палама. Триады)

Вряд ли стоит тратить драгоценное время жизни не на спасение, а на выяснение вопросов, почему практически отсутствуют исторические свидетельства современников о Христе, не найдена могила Моисея, не обнаружены археологические подтверждения исхода евреев из Египта... Во всех этих темах высшая реальность, которая доступна личному восприятию, перекрывает любые проблемы и противоречия науки.

Нынешнее направление благочестия, которое отказывается от исторической работы, называется гностицизмом. И это обозначение справедливо в той мере, в какой новейшее благочестие стремится вообще разорвать связь веры с историческими силами и целиком превратиться в миф... Столь же справедливо называют новое благочестие чистой мистикой...
(Р. Бультман)

Мы не будем выяснять, написал ли Тору именно Моисей, а Песнь Песней — Соломон и т. д. Данную книгу также возможно стоило бы попробовать приписать древнему пророку либо апостолу. Однако составители удержались от этого искушения, дабы избежать технических трудностей, связанных в первую очередь с проблемой стиля. Книга так и осталась без авторов (хотя, конечно, Автор в ней неизбежно присутствует). В ней звучит целый набор голосов, которые не всегда согласны друг с другом, но упорно пытаются отразить неуловимую и многогранную Истину с разных сторон, не всегда приятных. Читателю, не удовлетворенному всеми этими попытками и жаждущему чего-то хорошего, придется самому напрячь силы, чтобы вступить в спор, найти точную и правильную (срединную) позицию, вписать в книгу лучшие страницы.

Нам следует четко помнить о различии светских и духовных критериев истины. Любое знание относительно, но оно важно для разрушения актуальных преград.

Люби истину. Ложью пользуйся [только] как лекарством.
(Изречения Секста)

При помощи знаний человек выбирается из болота абсолютного неведения, но это же знание, будучи по большому счету ложным, порождает новое препятствие. Тем не менее, один шип может быть вытащен из раны другим шипом, после чего оба они могут быть выброшены. Поняв ложь, в том числе представленную в книге, читатель сможет разрешить очень крупную проблему, которая родилась вместе с ним, неотступно сопровождает его и называется заблуждением жизни. С «абсолютной» точки зрения мы говорим заведомую неправду, так что особенно верить нам не стоит. В то же время никакая мирская (в том числе богословская или теософская) система знаний, как бы она много ни обещала, ни привлекала своей логикой и простотой, никогда не предложит ничего лучшего.

— Разве это чепуха? — сказала Королева и затрясла головой. — Слыхала я такую чепуху, рядом с которой эта разумна, как толковый словарь!
(Л. Кэрролл. Алиса в Зазеркалье)

Древние авторы, служащие для нас образцом, «сочиняли не меньшие небылицы, которые, однако, не без оснований почитались за истину» (Лукиан). Наиболее ценное — не то, что мы сказали, а то, чего не сказали, оставляя возможность обрести это сокровенное личными усилиями, снять заклятье с клада и внезапно разбогатеть знанием-пониманием.

Система тронулась в порядке.
Качались знаки вымысла.
И каждый слушатель украдкой
Слезою чистой вымылся.
(Н. Заболоцкий)

Движение книги в благодарной читательской массе уже факт, а не пожелание. Система — колесница, которой и является наша книга. Она крутится в обусловленном и существующем порядке — ничего нового мы не придумали, но лишь кое-что заключили в слова. При этом не стоит забывать и о сочувствии к тем, кто еще понимает мало.

Запущено Блаженным
колесо верховной проповеди,
его же хода не остановить
ни шраману, ни брахману,
ни богу, ни Маре, ни Брахме,
и никому во вселенной.
(Сутра запуска колеса проповеди)

Как ушедшие исторические события, так и преходящая современная ситуация, которая к тому же имеет тенденцию повторять хорошо известные стереотипы прошлого, — лишь искаженное отражение истины, намек на нее.

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.
(Екклесиаст 1:9—10)

Мир явленный представлен в цветоформе и других ощущениях, мир иной описан словами. Перечисляя процессы, происходящие в последнем, тексты приводят описания элементов Программы Бытия — Игры Творца, указывают на средства спасения, методы владения духовным оружием и др. Но поскольку мир иной, параллельный, невидимый, вечный отличается от этого преходящего мира, то и прямых совпадений между писаниями и «реальными» событиями не так уж много. Однако связь эта существует, и первичным, доминирующим в мирах является Слово. «Словом Господа сотворены небеса» (Пс. 32:6). И когда кто-то толкует, осмысливает, проникает в тайну, извлекает смысл, опираясь на Слово писаний, он совершает работу в обоих мирах, становясь участником всех важнейших мировых событий. При этом он быстро достигает чистоты и совершенства, которое приходит через познание, а не через дела праведности и аскезу. «Познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Иоан. 8:32). Отныне он способен совершать главное из возможных чудес — оживлять мертвые формы, возвращать к жизни события безначальной старины. Но самое главное достижение, высшая цель, указанная в писаниях, — это свобода, прекращение ограничений, разрыв причинно-следственных связей судьбы, подавление греха, преодоление страданий. Что интересно, так это доступность всех указанных благ любому. «Кто замыслит, тот достигнет...»

Я отвечал и сказал: душа! пожри смысл и поглоти мудрость. Ибо ты обещала слушать, и пожелала пророчествовать, а тебе дано время только чтобы жить.
(3 кн. Ездры 8:4—5)

Основным методом постижения остается для нас непосредственное «исследование Писания», в котором при желании можно найти ключ и к историческим событиям. Если какие-то связи текста с жизнью хорошо просматриваются, то соответствующие процессы идут в мире в активной форме. Те места Писания, толкование которых кажется затруднительным или даже невозможным, относятся к другому мировому периоду.

Итак, историю, уже исполнившуюся во времена Моисея, мы опустим; духовный же смысл истории рассмотрим умными очами, ибо он постоянно повторяется в действительности и в силу этого выступает с еще большей силой.
(Св. Максим Исповедник. О различных затруднительных местах Священного Писания, вопрос XVII)

Не будучи простой для «лобового» восприятия современным читателем, Библия остается наиболее концентрированным источником истины, который всегда под рукой.

На мильон страниц страданий
Пять страниц блаженства,
Рубежом — глава разлуки.
Крошечный раздел свиданий
Дан в отрывках. Том печали
С приложеньем объяснений,
Не имеющих конца.
(Гете. Хрестоматия)

Единое, проявляющееся на достаточно высоком уровне, обозначено здесь как миллион, то есть единица с большим числом нулей. Освоивший Тору (еврейское Пятикнижие) принимает на себя закон и обретает благо, ценой которого является переход через рубеж — попадание в инобытие, исход, сопровождаемый расставанием со всеми надеждами. Фрагменты небесного знания даны в Писании притчами и сравнениями, которые представляют запредельное в конечной дробной форме. Библия заканчивается апокалипсисом, а толкования на нее, объясняющие страдания и тяготы человека, уже не имеют разумных пределов. Этот процесс может продолжаться бесконечно.

Отдавая дань религиозному синкретизму, кроме текстов иудеохристианской традиции мы цитируем также некоторые восточные (главным образом индуистские и буддийские) тексты, которые уже довольно активно проникли в духовную и культурную жизнь нынешних поколений.

И изречения Дзонкавы
Смешает с чистою росою,
Срывая лепестки купавы,
Славянка с русою косой.
(В. Хлебников. Ладомир)

При этом мы вовсе не стремимся к погружению в абстрактную восточную мистику: как раз здесь западный подход, четко ориентированный на текст, имеет преимущества. В сущности, некоторые трудности духовного роста являются общими и неизбежными, и потому писания Востока говорят о том же, что и Библия.

Запад или Восток —
Всюду одна и та же беда.
Ветер равно холодит.
[Студит мне спину.]
(Басё)

Однако часто эти тексты позволяют увидеть новые грани проблем, о которых западная теология и культура обычно стыдливо умалчивают. Мы постараемся продемонстрировать это на нетривиальных примерах, хотя иные из них могут показаться читателю шокирующими. Восточные писания удобны также тем, что явно подчеркивают внутренний смысл текста — описание духовного пути человека. На Западе такое понимание, к сожалению, часто оказывается утраченным, поскольку искусственно разграничены сферы религии и обычной жизни. И если мы хотим ликвидировать пробелы своего воспитания и научиться по-настоящему читать Библию, нам не обойтись без того, чтобы серьезно заняться искусством толкования. Толкующая мысль есть средство выхода за ограничения, происходящие от непонимания. Находясь за пределами человеческой мудрости, она по крайней мере дает нам шанс перейти на следующий этап.

Толкование является наукой только в своей глубинной основе; в прикладном аспекте это всегда искусство.
(Э. Блейлер)

Читателю предстоит увидеть это трудное и небезопасное искусство в действии, а кое-чему и научиться самому. Это наложит неизгладимый отпечаток на его личность, да и раздраженно-недоверчивое отношение к составителям постепенно смягчится, когда положительные результаты станут очевидными.

Теперь служу иному чувству,
Пылаю жаждою иной:
Учи ж меня, товарищ мой,
Головоломному искусству!
(Н. Языков)

Ириней Лионский с негодованием, но с некоторой долей неуверенности писал о гностиках-валентинианах:

И, как мне кажется, не без причины они не хотят учить этому всех въявь, но учат только тех одних, которые в состоянии давать за эти таинства большую плату. Такие учения не похожи на то, о котором наш Господь сказал: «даром получили, даром давайте» (Мф. 10:8): это напротив — таинства странные, чудовищные и глубокие, которые достаются со многим трудом любителям лжи.

Таким образом, далекие духовные перспективы пока остаются неясными. Однако некоторым временным утешением может служить несомненная практическая эффективность нашей книги, вплоть до возможности применения в обычной жизни, в любом светском обществе.

Мудрый в словах возвысит себя, и человек разумный понравится вельможам.
(Сирах 20:27)

Обретенное внимательным и вдумчивым читателем богатство трудно переоценить.

Толкующие знания
Кто купит и опробует,
Бесстрашно, безбоязненно
Блистать будет в собрании.
(Вопросы Милинды)

Заплатить придется очень мало,
Не более пяти рублей с рыла.
(Козьма Прутков)

Впрочем, сами тексты не только вдохновляют, но и предупреждают относительно стремления к слишком широкому и бесконтрольному распространению знаний. Будда произносил вслух слово истины, если оно было полезно и неприятно, но молчал, когда оно было губительно.

В собранье, в совете, прилюдно
Ученый не выступит с речью поносной.
Он знает: и правда порою
Бывает губительной и вредоносной.
(Панчатантра 2.11)

Мы надеемся, что чувство меры и такта не оставит читателя даже после активного изучения книги.

Подвижничество — безвредно, изучение [наук] — безопасно, предписание вед соответственно каждой касте — не пагубно, приобретение богатства при помощи стараний — не предосудительно; но они же, когда применены с дурным умыслом, губительны.
(Махабхарата. Адипарва 1)

Как бы то ни было, не стоит сомневаться в том, что у составителей были и добрые намерения, хотя они и могут порой проявляться в своеобразной форме.

Придите ко мне все вы, о глупые, и вы получите в дар понимание, доброе и драгоценное. Я даю тебе архиерейскую одежду, сотканную из всякой мудрости.
Что есть дурная смерть, как не незнание? Что есть дурная тьма, как не забвение познания?
(Поучения Силуана, ср. Мф. 11:28—29)

Восточная философская традиция различает нереальное бытие и реальное небытие (см. Махабхарата, Адипарва). С точки зрения запредельных учений, первая категория включает иллюзорность, неудовлетворенность, проклятую пустоту мира сего, пребывание в котором есть надежда без осуществления. Радость здесь оканчивается горестью, а победа хуже поражения. Во всех источниках знания (т. е. во всех священных писаниях) среди указаний для начала пути ставится задача постижения нереальности этого мира, где ни одна вещь тебе не принадлежит и ты не являешься господином себе. В чем же здесь тогда смысл? Ответ единствен: начать благотворную работу по личному спасению. Речь идет об уникальной возможности человеческого существования (рождения), которое достижимо с большим трудом. Счастье тому, кто может использовать ее и для кого начался процесс обретения той давней, далекой мечты.

И если кто-то снова вдруг проникнуть попытается
В Страну Чудес волшебную в красивом добром сне, —
То даже то, что кажется, что только представляется,
Найдет в своей загадочной и сказочной стране.
(В. Высоцкий)

Все мечты исполняются в реальном небытии. Однако в запредельное нельзя попасть, проникнув как вор.

Придя в свой сад, садовник, на беду,
Увидел: рыскали в его саду
Три собирателя плодов чужих:
Сеид [потомок Али], почтенный суфий и факих [богослов].

Как далее рассказывает притча Руми, хитроумный Садовник проучает и жестоко изгоняет непрошеных гостей, забравшихся в райский сад. Чтобы избежать таких неприятностей, нужно вначале пройти через костер отречения и взыскания неизреченного, через раздувание божьей искры и оформление всех желаний в высшую цель. Сами по себе желания не бывают высокими или низкими, но, возникая хаотически, они препятствуют спасению. Будучи же упорядочены, они становятся конями, везущими во весь опор. Переход в запредельное происходит через зеркальное превращение сознания, а этот процесс не вполне безболезнен. Поэтому здесь нужно новое качество, которого нет ни у кого в нереальном мире, — терпение: согласно Евангелию, претерпевший спасется. Однако в сем нереальном мире за терпение принимается изнурение (не путать!).

А: Как? Недовольство?
Чего ты хочешь от меня?
В: Свободы!
А: Чтоб я тебя до срока отпустил?
И слышать не хочу о том.
(Шекспир. Буря)

Восхитительный вкус сладких плодов своего труда также не может быть описан никем, даже тем, кто их пробовал. Это блаженство неизреченно, слов здесь недостаточно. В сознании обычного человека нет эталона для верного восприятия таких состояний. Посему книга

полна намеков, недомолвок и незавершенностей. Составители не могут выполнить за читателей их личную работу. В то же время, ссылаясь на Писание, мы можем сказать, что все это будет дано каждому, кто возжелает, будет искать, начнет стучаться.

Реальней сновидения и бреда,
Чуднее старой сказки для детей —
Красивая восточная легенда
Про озеро на сопке и про омут в сто локтей.
(В. Высоцкий)

Для человека, начавшего духовный путь, сновидения и бред оживают и превращаются в реальность со всей ее болью (в отличие от самого мира, страдания живых существ весьма реальны). Затем благодетельный потоп омывает все грехи его мира, и он снова расцветает и живет. Окунаясь в истинное учение (а не просто в книгу), человек обретает бессмертие — победу над страхом жизни за чертой.

В книге много неприятных слов, оскорбляющих слух читателей. Чтобы они по ошибке не приняли их на свой счет, введем понятие из виртуальной волшебной географии: Страна Дураков (Durland). Все неправильности, что обрушиваются на головы глупцов, отныне будут относиться к жителям этой невезучей страны. Там дети учатся в школе, но им дают не полезные знания, а хлам, который никуда не годен. Старики всегда сыты, но главные продукты питания — древесная мука, вареные камни и мякина отработанных лекарственных растений. Женщины отмечены изяществом и красотой, но местная мода заставляет их наряжаться в рвань и дерюгу, поскольку мужчины недееспособны и все проявления прекрасного отнесены к разряду преступлений. Свежий воздух намеренно заполнен одорантами и едким дымом по стандартам правительства. Тягостные места нашей книги — репортажи оттуда. Столь грустные события происходят там, где люди состязаются в бедах и неустроенности, несмотря на данные всем великие возможности. Они считают, что один человек из их страны лучше 99 из соседнего неразвитого государства и заслуживает особого внимания (Лк. 15:4—7). Началом всех бед для них был тот черный день, когда они поняли все не так и наоборот, перевернув то, что могло пойти на пользу. Этот день — 13-е число, пятница. Год же начала бед предшествует леточислению всех других стран. До времени времен.

При первом соприкосновении с Учением о Спасении простой, необращенный человек испытывает беспокойное ощущение. Смутное, тревожное предчувствие обмана и опасности настигает его и вызывает защитную реакцию. У читающего остаются горечь и обида, появляется желание держаться от всего этого подальше: «Не пророчествуйте нам правды, говорите нам лестное, предсказывайте приятное» (Ис. 30:10). Естественные праведность и самоправедность часто не позволяют личности спокойно воспринимать истинный смысл реалий Библии, которая жестко ставит перед человеком главные вопросы — вечности, свободы, спасения, погибели, утраты Рая. Они непосредственно обращены к самым болезненным сторонам жизни — ненадежности и неопределенности, мимолетности и суетности. И это при том, что человек постоянно и вполне ощутимо нуждается, обманывается, болеет и даже иногда умирает. С точки зрения Ведающего или Судьи такие вопросы являются контрольными и критичными. Не решив их, человек, гордо заявлявший о своей победе над Судьбой, превращается из благоденствующего мирянина в затравленного и озлобленного воина-партизана, уже не живущего спокойно, а ищущего лазейки в тесном лабиринте враждебных обстоятельств.

Северный ветер производит дождь, а тайный язык — недовольные лица.
(Притчи 25:23)

Являясь единственно верным руководством для человека, лучшим наставлением по достижению счастливой участи, Библия содержит в себе как утешительные обещания, так и тяжкие обвинения и страшные угрозы — соответственно для принимающих и отвергающих.

И не мог народ распознать восклицаний радости от воплей плача народного, потому что народ восклицал громко, и голос слышен был далеко.
(Ездра 3:13)

Принимающие учение в свою очередь делятся на две группы, которые Будда обозначал как понимающих и соглашающихся. Хотя наибольшие наши ожидания и симпатии относятся к понимающим, книга обращена ко всем. Аристофан сказал: «Уж ты хочешь не хочешь, а будешь спасен». Все, что должно произойти, произойдет несмотря на возможное упрямство читателя. Он просто не знает возможностей Лица, заинтересованного в его спасении, Которое сделает для этого все и не пожалеет ничего и никого (Иоан. 3:16). Спасительные средства могут оказаться достаточно неприятными. Например, Сократ в свое время предпочитал делу быстрого спасения долгие философские рассуждения с молодежью, за что и получил чашу с цикутой.

Далее следует очередной призыв серьезно задуматься над своим поведением.

В ином краю нечаянных сияний,
Неискушенные в добре и зле,
Живем на воле и не платим дани,
А наши тени бродят по земле.
(А. Адалис)

Требование дани — желание Бога, чтобы никто не погиб, а все спаслись (точнее, занялись собственным спасением). Теми же, кто не спасется, займутся судьи — черные ангелы с крюками, которые будут взимать души.

Неблагодарными зовем мы тех,
Кто с недовольством хмурым платит долг
Великодушному заимодавцу.
(Шекспир. Ричард III)

Великодушный заимодавец — божественное дыхание, дающее жизнь каждому (в Индии — Атман). Адам взял жизнь в той форме, в какой захотел, Бог же хочет другого — лучшего. Чтобы не было греховной природы, человек должен ее преобразовать.

Иссахар осел крепкий, лежащий между протоками вод; и увидел он, что покой хорош, и что земля приятна: и преклонил плечи свои для ношения бремени и стал работать в уплату дани.
(Бытие 49:14—15)

Осел встал и пошел, чтобы наконец получить покой; нет спокойной жизни для неспасенного. Бог будет преследовать такого, наказывать и терзать его бесконечными угрозами и страхом, и никто не сможет переломить этот мучительный процесс. Осел должен исполнить то, что от него требуется, и уплатить дань, употребив высшие истины на пользу себе. Закон есть в любом человеке, а значит в каждом живет осел, разделяющий протоки вод (добро и зло). Тот, кто исследует высшие категории, садится на этого осла и едет на нем. Только знание и толкование закона, постижение высшего дают шанс попасть в желанный Иерусалим. На крепкого осла можно спокойно грузить все свои тяготы и горести — он довезет куда надо.

Хотя при толковании Библии не обойтись без чувства юмора, этот юмор часто оказывается весьма мрачным и горьким (слово «трагический» здесь несколько выпадает из стиля, скорее относясь к этическим построениям эллинов, к которым, впрочем, Библия также имеет прямое отношение).

Я здесь учусь ужасному веселью:
Постылый звук тех песен обретать,
Которых никогда и никакая мать
Не пропоет над колыбелью.
(В. Ходасевич)

Однако, будучи верно понятым, текст Писания несет лишь чистое знание и благо.

Эта сутра, благая в начале, благая в середине, благая в конце, хороша по смыслу, хороша по стилю, единственная, полностью завершенная, исключительно чистая, целомудренная, и называется великой, так как она вечная, подобно ваджре [алмазу].
(Махапаринирванасутра)

Для человека вполне естественно выбирать из написанного только то, что утешает и обнадеживает, хотя такая «работа» с текстом не ведет к добру. Известна притча об игроке в кости, который при выпадении выигрыша принимал результат, а в случае проигрыша хватал кости и засовывал их в рот, чтобы скрыть неудачу, а не ведал, что они намазаны ядом. Человек, избирающий для себя только утешительное и лестное, уподобляется такому игроку.

Глотай, глотай, мошенник, плут,
Зато потом придется туго!
(Паясисуттанта)

Среди перечисленного в Библии нет мрачных и вредных вещей, но есть люди, что могут использовать найденное себе на пользу, а есть и такие, что из бальзама приготовят для себя отраву.

Что было одному благословеньем,
Другому только горе принесло.
И стало быть, не все на свете благо,
И стало быть, не все на свете зло.
(Буддийский канон)

Это и называется свободой выбора. К кому претензии? К себе, естественно!

Те, Манджушри, кто одни изречения Татхагаты считают хорошими, а другие — плохими, отказываются от Дхармы [Учения-Закона].
(Сутра собрания всех нарушений)

Как писал Гете, мудрость только в правде. Правда является конечным результатом, происходящим от мудрости; действия же — промежуточный этап, приносящий со временем плод. Истина как цель способна помочь идущему не сбиваться с прямого пути. Слово Израиль (исра-эль) расшифровывается как прямой свет Творца (Бога); все жестокости Библии происходят от этой прямоты, несовместимой с гибкостью змея, изгнанного из рая. Ложь всегда кривая; змея распрямляется лишь тогда, когда она мертва. Всадник, быстро скачущий на коне, в своем движении преследует змею (она же извивающийся левиафан), стремясь поразить ее копьем и выпрямить. Осуществлять правду возможно только через деяния мудрости.

Типична ситуация, когда к одной библейской строке можно приложить несколько страниц мягких и цветистых восточных комментариев, осмысляющих ее со всех сторон. Как известно, восточные Писания скорее относятся к миру богов, чем обращены к людям, а боги любят длинные разговоры, но не выносят четкие инструкции. Блюдя чистоту иудеохристианской традиции, следовало бы опираться лишь на цитаты из Библии, но тогда у неопытного читателя просто не хватило бы воображения, чтобы поверить нам. Поэтому мы не будем вводить никаких ограничений. Все сохранившиеся источники, которые повествуют о Высшем-низшем, демонах, людях, призраках и т. п., следует расценивать как истинные, поскольку так оно и есть. Все другие представления о Сказанном суть сомнения, заблуждения и тьма, поскольку другого и быть не может. Истина всеобъемлюща. Поэтому, владея техникой толкования, можно проследить за странствием-перемещением какой-то идеи через многие внешне не связанные тексты, подобно тому, как можно увидеть прохождение отдельной нити по всей длине ткани.

Одни поэты уже рассказали это сказание, некоторые теперь повествуют, а другие еще поведают его на земле. Это великое знание, утвержденное в трех мирах, содержащееся дваждывырожденными в подробной и сокращенной форме... Откровение истины тройственно — веды, отвлеченное размышление и знание; закон, польза и любовь.
(Махабхарата. Адипарва 1)

Хронологические соответствия и культурные связи между цивилизациями существенной роли не играют — речь идет о духовности. Поэтому, комментируя Библию, мы будем обращаться и к весьма древним (например, античным) текстам. Как писал, например, св. Иустин, древнегреческая мистерия Диониса — бесовская версия страстей Христа, подслушанная бесами у еврейских пророков и затем спародированная ими. Разумеется, открытие и переживание таких связей должно быть глубоко личным.

Уже много столетий назад
своровал у меня кучу мыслей Сократ.
(Станислав Ежи Лец)

Многие параллельные места, то есть схожесть воззрений и сюжетов Запада и Востока, могут показаться читателю произвольными, но по существу они оправданы. Например, жанр наставительных и законодательных книг (Нитишастра) весьма распространен в индобуддийской литературе. Индийская Панчатантра (пять тантр — книг назидания) — поучение для слуг, простого народа, аналогичное Торе. С другой стороны, будучи изложена в форме басен, Панчатантра ставит целью наиболее коротким путем пробудить разум у глупых, минуя изучение закона и грамматики. Эта книга попала в Европу через еврейских и арабских ученых вместе с индийскими цифрами; древнерусские переводчики считали ее наставлением в благочестии и приписывали знаменитым христианским святым.

Индии ль светлые чуешь высоты,
В нильские ль темные спустишься гроты, —
Всюду услышишь в священных местах:
Вздорно глупцов призывать к исправленью!
Разума дети, доверьтесь реченью —
Дурня верней оставлять в дураках!
(Гете)

Смысл священных писаний неясен и спрятан, и его не познать человеку из толпы, не имеющему определенной цели. Восток и Запад разделены как Индия и Египет, небеса и подземный мир смерти. Полная правда не нужна никому — она нарушила бы обычную жизнь людей, а их привычные мучения идут на пользу богам, которые питаются этим дымом с земли. Соблазняя людей, ангелы и боги оставляют им корешки, а себе берут вершки. Даже избранные (евреи) занимаются служением идолам и не могут обратиться к единому Богу. Для того, кто по разуму еще ребенок, путь в Царство Небесное лежит через тяжкие страдания, и проще ему оставаться на земле.

А вот по манере изложения материала традиции Востока и Запада отличаются. На Востоке принята такая форма построения материала, которая чем-то обогащает человека, пробуждает его интерес к высокому, дает ему новые силы и возможности и в то же время успокаивает. Индийская поэтика различает от восьми до десяти настроений (rasa), которые может вызывать скрытый смысл текста. Они обязательно должны присутствовать в хорошей книге (разумеется, наряду с основным настроением необходимы и дополнительные). Это любовь или эротика (crngara), смех или ирония (hasya), сострадание (karuna), гнев или ярость (raudra), мужество (vira), страх (bhayanaka), отвращение (vibhatsa), изумление или откровение (adbhuta), спокойствие или отрешенность (canta), нежность и родственная близость (vatsalya). Перед чтением основного материала книги мы предлагаем читателю провести тренинг и проиграть небольшую гамму. Примите необычную, неудобную позу, внутренне напрягитесь. Ниже мы приводим десять пар цитат, которые нужно соотнести по смыслу с указанными настроениями. В случае успешного выполнения упражнения результаты закрепляются за исполнителем в качестве призового фонда, и если не полное успокоение, то уж эмоциональная холодность вам обеспечена. Цитаты даются попарно, чтобы читатель мог выбрать одну из двух. Порядок не соответствует приведенному выше перечислению.

1
Как гласит речение Вед: действуй, но отрешись от плодов деяния!
(Махабхарата)

Который, невзирая на запрет,
Забаве краткой долг приносит в жертву.
(Шекспир. Антоний и Клеопатра)

2
Богатый дом, крепкое здоровье,
Подруга по сердцу, приветливая жена,
Послушный сын, полезное знание —
Таковы шесть благ в этом мире.
(Хитопадеша 1.16)

То лишь отсрочку врач тебе дает.
(Шекспир. Гамлет)

3
Кто разум не выбрал водителем, тот
Поступками сердце свое изорвет.
Разумный глупцом называет его,
И свой, как чужого, встречает его.
(Фирдоуси)

Не потому, что каждый был хитер, —
они ведь не из страха умолкали,
а чтобы слушать. Тот, кто завывал
и кто ревел, — он был для них ничтожен.
(Р. Рильке)

4
Я тебе в глаза, хлыщу,
Самый крепкий сок впущу,
Так что ты потом вовек
Не сомкнешь влюбленных век.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

Не так ли я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь,
Стихии чуждой, запредельной,
Стремясь хоть каплю зачерпнуть?
(А. Фет)

5
Известных за их достоинства, полученных как дар желанный, как мне не почитать священных текстов? С другой же стороны, как твой приказ нарушить?
(Гирлянда джатак)

Так фабрикуют мысли. С этим можно
Сравнить хоть ткацкий, например, станок.
В нем управленье нитью сложно:
То вниз, то вверх снует челнок,
Незримо нити в ткань сольются.
(Гете. Фауст)

6
Стена моя, Стена, любезная Стена,
Яви мне щель свою, чтоб я прижал к ней глазки!
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

Лишаем наши очи
Любимой пищи до заветной ночи.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

7
На станции унылой кто-то вдруг
кивнул кому-то
(Р. Рильке)

Корабль, застывший в вечном льду,
Полярный скованный простором,
Забывший, где пролив, которым
Приплыл он и попал в беду.
(Ш. Бодлер)

8
А все-таки в ту ночь один знакомый мой
Не осушил бокал, наполненный отравой.
(Гете. Фауст)

Зачем, зачем моей весною
От книг бежал я в кабаки?!
Пишу я легкою рукою,
А сердце рвется на куски.
(Ф. Вийон)

9
Итак славьте Господа на востоке, на островах морских — имя Господа, Бога Израилева.
(Исаия 24:15)

Закипаешь всеми злыми ядами
В музыке, в предании, в стихах.
Уязвляешь голосами, взглядами,
Лунным шаром бродишь в облаках.
(И. Крандиевская)

10
Силы растратив не в битве,
С горем — не сладив с тоской
Прячутся слабые духом
Под гробовою доской.
(М. Ватсон)

За ничто были вы проданы, и без серебра будете выкуплены.
(Исаия 52:3)

В западной традиции на Библию в споре ссылаются и Бог, и Дьявол, что также принято нами во внимание и отражено в книге. Приведенное выше упражнение можно повторить, но уже с помощью Библии, взяв за основу всего два настроения: (1) радость и легкость (2) тоска, обреченность, страх. Происхождение каждого из них объяснять, считаем, не нужно. К подобным отступлениям мы прибегаем для того, чтобы подготовить дорогого, но ранимого читателя к возможным стрессам при дальнейшей работе с нашей книгой. Повторные нагревы и охлаждения металла позволяют снять внутренние напряжения и добиться перекристаллизации в лучшей структуре.

Гармонию мира образует большое число уровней сознания бесконечного числа живых существ. Каждый из этажей мироздания представлен в тексте своим языком (животных, людей, богов...). Подлинные тексты записаны на всех языках одновременно — из них можно вычленить языки отдельных букв, цифр, слов, символов. Для существ из разных миров характерны разные временные периоды, и иногда одно слово может быть равно сроку их жизни. Поэтому есть разные уровни толкования, начиная с откалывания маленьких тривиальных осколков и кончая извлечением высших истин. Все эти сокровища содержатся даже в самых примитивных текстах. В одной капле, как в голограмме, человек с острым зрением может увидеть отражение целого мира. Полезную истину можно извлечь в виде обрывка текста, набора фраз или слов. Для толкования достаточно взять любой профанический перевод или пересказ канонического писания, содержащего высшие спасительные идеи (хотя простой художественный комментарий для этих целей не годится). То, что не входит в традицию, связывающую человека с запредельным, истолковывается обычно от своего имени. Эти откровения близки по созвучию к канону, но надежной истины там не найти. Тот, кто использует личные прозрения омраченного сознания, опирается лишь на язык тела, то есть на земную истину. Последняя искажена в результате грехопадения и утеряна человеком еще в ходе Эдемских событий; правильно восстановить ее теперь практически невозможно. Исследование чувственных переживаний — ловля рыбы в мутной воде. Самые полезные методы мышления — канонические формы, которые одни существуют объективно и незыблемо. Человеческий опыт — форма, которую нужно преодолеть, чтобы перейти в чистое состояние духа. Опираться в своих рассуждениях, как это ни грустно, нужно на пыльные трактаты — писания. Внутренние источники не могут быть открыты, если не обратиться к внешним.

Кроме исходных вечных текстов, мы пускаем в ход светские сочинения разной степени серьезности, в том числе и авторские. Они могут как-то зацепить внимание неискушенного читателя и поднять его на высоту такой платформы, где начинает работать «тяжелая артиллерия», ибо сразу читать Библию на должном уровне могут не все. Известно, например, что труды Гомера, Гесиода и Платона являются каноническими текстами для понимания религии Древней Греции. Мы используем и художественные тексты последующих веков. На самом деле никто из их авторов не выходил за канонические сюжеты Библии, но лишь расписывал более или менее ярко ее эпизоды в меру своего таланта, как правило сам того не подозревая. Например, Шекспир как поздний пророк пересказывает все основные события и этические проблемы Библии в ироническо-критической форме, через невинные или, наоборот, трагические повествования светского характера. Библию называют книгой жизни, книгой людей потому, что все феномены и правила коллективного (и личного) бессознательного изложены в ней как в справочнике. В отличие от последнего, в Библии также объяснено, почему так происходит и как сделать иначе. Не опираясь непосредственно на Писание, обычные книги берут сюжеты из жизни и через нее воспринимают отблеск истины. Проблема состоит лишь в их качестве и уровне отражения реальности, утратившем глубину в Новое время. Впрочем, надежда на искры гения писателей есть всегда. Особенно это относится к хорошим стихам, которые вполне могут выходить на уровень пророческих откровений (с другой стороны, в полемике тех св. отцов, которые склонны к философскому подходу, типично ругательство — «бредни стихотворцев»). Философы — это те, кто заявляют, что ищут счастье, а поэты — те, кто говорят, что его нашли, и утверждают своими творениями.

Есть ряд причин, почему мы постоянно обращаемся к стихам. С практической точки зрения, они сжимают в небольшом объеме многоэтажные информационные небоскребы. Кроме того, по словам Шекспира, поэзия делает пищу вкуснее. Как писал И. Бродский, стихосложение дает колоссальное ускорение сознания, мышления, мироощущения, от которого трудно отказаться, испытав его однажды. Каноны, передающие самые высокие идеи, облекаются в стихотворную форму; устная традиция передачи как правило (особенно на Востоке) складывалась через поэзию.

Мудрые проводят время в развлечениях поэзией и наукой;
А глупцы его тратят на страсти, сон или ссоры.
(Хитопадеша 1.32)

Приводя в книге два вида знания: поэтическое и научное, мы уже переводим наших дорогих читателей в разряд мудрецов. Ссылаясь на сложные трактаты и говоря о запредельных материях, мы не пренебрегаем и тонкой изысканной формой, которая позволяет получить не только благо, но и определенное приятное ощущение. Глупцы, которые даже не захотят открыть нашу книгу, обречены зря терять свое время.

На ядовитом древе круговорота рождений
есть только два подобных амрите плода:
Сладкий сок бессмертной поэзии — первый,
встреча с людьми добродетельными — второй.
(Хитопадеша 1.117)

Тот, кто встает на путь совершенства и приходит к реализации своего счастливого удела, причащается к бессмертию через категорию поэзии, внимая высшим истинам в стихотворной форме. Наиболее тонкие вопросы оживают лишь в поэтической части сознания, которое само расщеплено на грубое и тонкое, тяжелое и легкое, то есть прозаическое и поэтическое. Высшие идеи воспринимаются лирическим, образным мышлением, а не конкретно-логическим, которое все же нужно для встречи с добродетельными — приводимыми нами авторитетными цитатами, источниками знания. Лучший путь общения с теми, кто писал, — соединение читателя со смыслом приводимых нами цитат в обеих формах.

Поэт облекается во все формы.
(Ригведа 5.81.2)

Когда Бог творил мир с помощью Слова, Он делал это в тончайшей и легчайшей форме поэзии. Многообразие божественного творения и есть разнообразие поэтических форм, ритмов и размеров. Воспроизвести и постичь все атрибуты Бога можно лишь через повторение этих же действий и правил. Обращение к стихам позволяет нам стать поэтами и облечься в формы, возвещенные Богом. Постигая высшие смыслы через толкование, мы совершаем процесс, обратный поэтическому творчеству и проходим снизу вверх к тайнам запредельного.

Гармония, счастье, вдохновение (дыхание божественного) — тонкие состояния души, неуловимые и неповторимые, подобные озарению светом понимания. В такие моменты исчезают все тягостные ограничения временного и земного и человек прозревает, что счастье и неомраченное бытие существуют. А некоторые даже осознают, что счастье достижимо и для них, так что стоит попробовать. Писания же утверждают, что это даже необходимо сделать, сбросив с себя оковы ветхого Адама — беззакония, греховность, беды, и называют это совершенством, нирваной, благодатью, землей Обетованной, и указывают путь, ведущий к этому. Об этом и вся поэзия — «земные грезы божества». Поэтам можно верить, поскольку они в своих мятежных душах уже пережили и обретениие Рая, и его утрату, а теперь воспевают вечное стремление вернуться к Себе домой, в Счастливую Землю.

Жрецы элементарных теорем,
Проповедей вы ждете от поэта:
Я проповедь скажу на благо света, —
Не скукой слов, давно известных всем,
А звучной полногласностью сонета,
Не найденной пока еще никем!
(К. Бальмонт)

По словам Хайдеггера, поэтическое творчество — свершение истины. Хотя, как говорит мидраш, из сотен тысяч пророков одним Святой дух дал на одну книгу, другим — на две, а некоторым — лишь на два стиха... В точной строке поэт может высказать запредельное даже в неведомой для самого себя форме. В момент высшего творческого порыва его индивидуальное сознание растворено в океане альтруизма. В истинной поэзии говорит иное начало, которое грустит строкой стиха. Изречь необъяснимое можно только при утрате себя, при отказе от оценочных и взвешивающих систем эгоизма. Тот, кто знает, что вечность не может промолчать, тот ищет место и время, где великая Пророчица возвестила очередную свою сказку о непреходящем и бессмертном в мире людей, океане поэзии.

Скудны мои познанья для того,
Чтоб скудоумным — тем, кто словно бродит в мраке,
[Путь] осветить поэзии лампадой.
Но все же, той лампадой не владея,
Я расскажу немного — с каплю — для пропитания глупцов.
(Буддийский канон)

Сами мы не занимаемся самостоятельным литературно-поэтическим (пророческим) творчеством: пока оно превосходит наши возможности. В этом и нет особой необходимости, поскольку источников высокого уровня под рукой предостаточно.

Я получил блаженное наследство —
Чужих певцов блуждающие сны.
(О. Мандельштам)

Как бы то ни было, сознательное понимание дает немалые преимущества, даже и перед авторами цитируемых текстов.

Всякий, приводящий изречение с упоминанием имени лица, его произнесшего, способствует всеобщему спасению.
(Талмуд, Авот)

Предполагая знакомство читателя с основными библейскими сюжетами, мы не требуем от него особой эрудиции в области предания и практики религий. Порой внешнее (формальное) знание бывает даже во вред: переходя к заучиванию цитат, входящих в определенную теологическую схему, человек перестает стремиться к истине и начинает опираться на комментарии, утвержденные и общепризнанные в частной человеческой традиции. Знание священного языка первоисточников (древнееврейский, санскрит...) для наших целей не слишком принципиально; к тому же многие апокрифы дошли до нас лишь в виде греческих, сирийских, коптских, старославянских, эфиопских версий, а язык оригинала часто вообще неизвестен. У постигающей мысли нет разных языков, она использует метаязык. Это и позволяет понять тексты в любом переводе.

Некая монашенка постоянно повторяла наизусть Махапаринирвана-сутру. Услышав это, Наставник стал объяснять ее. Тогда монашенка взяла книгу и попросила его объяснить значение некоторых иероглифов. Наставник ответил: «Я неграмотен, а вот о смысле, пожалуйста, спрашивайте».
(Сутра помоста)

Не язык мудреца ценен у Бога, но мысль.
(Изречения Секста)

По ап. Павлу, буква порой смертоносна; в свое время Будда запрещал переводить свои проповеди на санскрит. Жизненную важность имеют дух и смысл, а значит, поиск идей, воплощенных в слове священного текста.

На мысли, дышащие силой,
Как жемчуг нижутся слова...
(М. Ю. Лермонтов, ср. Притч. 8:11)

Если есть верное понимание, или хотя бы стремление к такому пониманию, которое подкреплено техническими приемами, указанными в тех же текстах, истина может быть обнаружена и в переводах, в обход всех неточностей и искажений. Никакой снобизм здесь неуместен.

Если язычник занимается Торой, он равен первосвященнику.
(Талмуд, Бава Кама, ср. 1 Петр. 2:9)

Использование понятного языка позволит нам намного расширить круг читателей, несмотря на протесты ревнителей академической строгости.

Зависть, вас пошевеля, найдет, что я новых
И древних окрал творцов и что вру по-русски
То, что по-римски давно уж и по-французски
Сказано красивее...
(А. Д. Кантемир)

Конечно, настоящая работа с каждой буквой текста (но не буквалистское понимание!) дает глубокое проникновение «в каждую йоту и черту» и может завести далеко (порой чересчур). Не станем спорить, что магическая сила санскрита или еврейского языка (по преданию, единого праязыка человечества) велика.

То, что сказано на еврейском, не имеет такой же силы, когда это переведено на другой язык.
(Книга Сираха. Предисловие)

Используя еврейские буквы, праведники-раввины умели запросто творить предметы, живых существ (големов) и целые миры. Однако методы типа каббалы реально доступны и нужны далеко не всем: в нашем мире они могут нести серьезное зло.

Несомненно, знай, что всякая буква из Писания является идолом, а идол, несомненно, есть твоя завеса.
(Шейх Аттар)

Этому предупреждению в свое время не вняли даже лучшие представители иудейской религии. Идя другим путем, мы будем пользоваться символикой букв и чисел лишь в разумных (минимально необходимых) пределах.

Пусть мой язык, и дальше не коснея,
их жизни истолковывает суть.
(Р. Рильке)

Вообще, толкования — это не занимательные упражнения в разгадывании головоломок и кроссвордов, которые легко превращаются в бесполезный спорт. И в то же время это упражнение в разгадывании головоломок и шарад, для которого необходимым фактором успеха являются терпение и труд, что очень сближает процесс обретения знания со спортом или охотой. Чемпионов делают километры — вспомним спартаковцев.

Однажды два человека посадили по семечку — один взял из плода манго, а другой горчичное зерно. После этого они действовали одинаково: удобряли и поливали землю, ограждали росток и заботились о нем не жалея сил. Однако, когда пришло время сбора урожая, результаты оказались разными: первому достались сладкие плоды манго, а второму горчица.
(Буддийская притча)

Кажущаяся несправедливость была изначально предопределена посеянными семенами; начало дела есть важнейший момент для получения желаемых результатов. Семя — идея и цель, с которой начинается духовная работа. В то время как количество усилий может быть одинаково, главным для плода является заложенное намерение — стать спортсменом (эрудированным, уважаемым, добропорядочным...) или действительно достичь совершенства. Только «нечестивый бежит, когда никто за ним не гонится» (Притч. 28:1). В чем же внешнее отличие? Почти незаметно.

Держу пари, что я еще не умер,
И, как жокей, ручаюсь головой,
Что я еще могу набедокурить
На рысистой дорожке беговой.

Не волноваться: нетерпенье — роскошь,
Я постепенно скорость разовью,
Холодным шагом выйдем на дорожку,
Я сохранил дистанцию мою.
(О. Мандельштам)

Не боясь препятствий, мы со спокойной душой и трезвой головой переходим к толкованиям. Не поддаваясь азарту и сохраняя нужную меру ответственности и отстраненности, мы всегда будем в безопасности; пусть за сердце хватаются пассивные болельщики и ленивые наблюдатели.

А: Видите, я при случае и пошутить умею.
В: О да, ты так же мудр, как и прекрасен.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

По ходу книги мы рассмотрим значение некоторых символов, наиболее важных в гностической работе.

При удовлетворении четырех главных монашеских потребностей: в еде, одежде, ночлеге и лекарствах — вы должны проявлять осторожность и проверять все, что вам дают, прежде чем пользоваться.
(Джатака о доверии к еде)

Четыре главных монашеских потребности и есть вещи-символы, которые являются опорными (наиболее важными в судьбе) для отдельных личностей и групп людей, которые идут по пути совершенства. Монах (практикующий, придерживающийся любой системы взглядов) преобразует в своей деятельности мир и приносит ему пользу, а взамен получает от мира эти вещи в какой-то тайной форме. Еда — символ насыщения запредельными знаниями и идеями, получаемыми непосредственно из сокровенного хранилища.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
(От Матфея 5:6)

Хотя духовный путь предполагает опору на письменную традицию, человек не может обойтись без еды, когда совершает внутреннюю работу по созерцанию, искоренения своих пороков и т. д. Духовная пища укрепляет, приводя в движение трансцендентные силы и поддерживая их. Ночлег — проведение темного времени суток (ночи мира или человеческой души), когда осуществляется практика выключенного сознания. Целенаправленная духовная работа происходит в ночи: день Господень есть тьма (Ам. 5:20); восточные аскеты пребывают в темноте леса, где действуют их противники-демоны (например, женщины-совы). В это время созерцается и исследуется материал сновидного состояния, имеющий очень сложную структуру. Лекарства — те средства и благие плоды, которые практикующий последовательно извлекает на своем пути, чтобы употребить для изменения своего неудовлетворительного состояния, то есть для исцеления. Они дают высший покой и приближают к желанным целям — к духовному здоровью и совершенству, вкушению небесных благ, освобождению и миру с Богом.

Ко всем этим темам мы еще обратимся, а теперь займемся подробно толкованием символа одежды. Одежда — учение, на которое опираются, свод спасительных идей, который защищает и украшает человека на его духовном пути. Это также набор законов нравственности, который определяет образ жизни, судьбу и будущее возрождение того, кто их придерживается.

Иуда сказал Матфею: «Мы хотим понять образ одежды, в которую мы облечемся, когда мы отбросим разрушенную плоть».
Господь сказал: «Правители и чиновники обладают одеждой, предоставляемой только на время, которая не сохраняется. Но вы, как дети истины, не в этой преходящей одежде. Скорее, я говорю вам, что вы будете благословлены, когда вы сбросите их. Ибо это не великая вещь [...] вне.
(Диалог Спасителя. Наг-Хаммади, ср. 2 Кор. 5:2—4)

Каждый сам выбирает для себя фасон одежды при жизни и на основании этого кроит личную карму на долгое время. Правители и чиновники — архонты, исполнители закона, которые временно властвуют в этом мире, пока он не разрушится. Свобода состоит в отказе от всех норм и ритуалов, истина — в их разрушении.

Ученики его сказали: В какой день ты явишься нам и в какой день мы увидим тебя? Иисус сказал: Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда [вы увидите] сына того, кто жив, и вы не будете бояться.
(Евангелие от Фомы 42)

Неверные своему учителю апостолы хотят обрести награду и благодать за свои дела после смерти Иисуса, хотя они так и не поняли его учения при жизни и не восприняли его истин (Мк. 16:14). Стыд как начало эгоистического спасения (греховная природа, обретенная Адамом и Евой в Эдеме) должен быть разрушен и уничтожен. Для этого нужно отбросить все «спасительные» идеи и учения, все своды надуманных правил и человеческих преданий, накопленные этносом на путях истории. Виновен и живет в страхе лишь тот, кто идет по ложному пути неверных представлений и ошибок. Их просто нужно исправлять, и тогда любой путь станет спасительным.

Все, впервые сняв одежды
И различные доспехи,
Начинают как невежды,
Но потом идут успехи.
(Н. Заболоцкий)

Слепой, приходящий к Иисусу, вначале сбрасывает свои одежды (Мк. 10:50). В Джатаке о пляске рассказывается, как один многоимущий монах сорвал свои одежды и предстал перед Учителем нагим.

Обувь и одежда — система взглядов, которой пользуется адепт, спасая себя от дурных воздействий внешнего мира, конкретная и четко определенная.

Все во благо тому, чей разум доволен малым:
Для ноги, одетой в башмак, земля покрыта кожей.
(Хитопадеша 109)

Одежда нужна, чтобы согреться и уберечься от холода, гнева и ненависти. В ней чувствуешь себя в тепле и относительной безопасности. Тот, кто возвышается в законе, обретает царские одежды — красивые и сверкающие, чистые и возвышенные. Однако бывает и грязная, запачканная одежда (греховное учение), ее роль могут выполнять монашеские вериги, умерщвляющие плоть, или власяница, приносящая страдания. Встречаются и символы хитинового покрова, защитного панциря монаха-воина, древесной коры, которую надевали на себя отшельники. Используется даже рвань, подобранная на помойке, то есть сшитая из отходов гибнущего мира. Об этом рассказывает Джатака о приметах:

Мы ведь монахи, отрешившиеся от всего мирского, и должны довольствоваться отрепьями, которые либо попадаются на свалке, куда свозят мертвецов, либо валяются посреди улицы, в мусорных ямах, в местах омовений, на больших дорогах или еще где.

Отрешившиеся монахи — собрание сил этого мира или людей, которые встали на стезю отречения и довольствуются отрепьями. В период апокалипсиса (разрушения всей системы мира, который больше не способен существовать) все свозится на свалки мертвецов. Учения, использовавшиеся в течение всего мирового периода, но так и не давшие спасения, изнашиваются и приходят в негодность. Однако группы монахов-практиков, исследователей и созерцателей, начинают переосмысливать спасительную основу этих учений и облачаются в старые одежды как в новые, опять придавая им смысл и силу, уже для будущего мира. Улицы — сообщество людей и народов в городе религий — собрании всех народов, где решаются центральные темы бытия и провозглашаются вечные истины о спасении, о которых нельзя забывать.

И вот — навстречу к нему женщина, в наряде блудницы, с коварным сердцем, шумливая и необузданная; ноги ее не живут в доме ее: то на улице, то на площадях, и у каждого угла строит она ковы.
(Притчи 7:10—12)

В данном контексте женщина — обольщение любопытного тайной.

Даже днем осаждают вас призраки тут,
И, как в узких каналах пахучая жижа,
Тайны, тайны по всем закоулкам ползут.
(Ш. Бодлер)

Яма — преисподняя, подземное царство умерших, зона пребывания предков. В местах омовений (церквях, сектах, философских и мистических школах) происходит очищение в потоках времени-бытия через какие-то религиозные учения, говорящие о высшем, и ритуалы. Большая дорога ведет весь мир на завершающей стадии к последнему концу (Ис. 35:8).

Джатака о приметах говорит и о технике обращения с носильной одеждой.

Некий брахман, исполненный суеверий и предрассудков, стоял на ложном пути и не разумел сути трех драгоценностей. Но вот однажды к нему в сундук с одеждой залезла мышь и попортила носильную пару.

Одежду можно сделать как из полезных идей и истин — кусков высшего учения, так и из суеверий и предрассудков, то есть запретов, основанных на ложной человеческой нравственности, которые мешают человеку прийти к истинному спасению. Брахман — не только представитель высшей касты, но и символически творец Брахма, создатель, глава и живое начало мира, которое заботится лишь о своих потребностях. Мышь — обитательница подземных нор, владыка предков, царь закона Моисей, судья царства мертвых Яма, хранитель кладов. В апокалиптический период смерть становится главным действующим лицом, обретает власть над миром и разрушает его старую одежду, то есть систему ценностей. Надо что-то делать.

Задумался брахман: «Если оставить эту одежду, испорченную мышью, у себя в доме, случится большое несчастье, ибо это столь же дурная примета, как увидеть черноухого. Невозможно отдать ее кому-нибудь из детей либо подарить слугам или работникам: ведь каждый, кто станет ее носить, навлечет страшное несчастье на всех окружающих».

Старый свод идей должен быть обновлен путем обращения к истине, причем не на индивидуальном, а на глобальном уровне. Если не создать новое учение для следующего мирового периода, мир погибнет вместе со своим живым началом. Слуги и работники Бога — иудеи, избранный народ, выполняющий Его волю и решающий специфические задачи. Если открыть им все тайны Торы и зашифрованных ветхозаветных пророчеств, это приведет к бедам для всех окружающих народов, а не к спасению. Бог любит мир и не хочет давать людям мертвое учение.

Велю-ка я отнести ее на то место, куда сваливают мертвецов. Но как поручить это дело слугам или работникам. Ведь они могут позариться на одежду и взять ее себе, тогда уж беда неминуема. Поручу-ка я все это сыну.

Брахман решил похоронить и уничтожить все учение в апокалипсисе, чтобы избавиться от смерти. Однако таким путем оказался бы похороненным и весь мир, лишенный живительной идеи. Отец поручает уничтожение мертвой идеи и спасение мира Сыну.

В это время молодой человек подошел к воротам; как ему наказал его отец, он нес на кончике палки ту самую носильную пару — с таким видом, будто тащил змею, пойманную в доме.

Как Моисей, воздвигший змея на крест (Числ. 21:9), сын понес ветхозаветную одежду к апокалипсису. На свалке мертвецов он встретил Будду — Просветленного, учителя и наставника, проповедующего в конце мира, и сказал ему:

«Эта одежда теперь опаснее сильнейшего яда. Сейчас я выброшу эту одежду и пойду вымоюсь с ног до головы».

Поврежденная одежда является угрозой для всего мира. Выполнив свою работу для Бога, сын хочет совершить омовение — крещение мира.

«Что ж, бросай!» — сказал Учитель. Юноша кинул одежду. Учитель тотчас же, у него на глазах, подобрал ее, приговаривая: «Она нам сгодится». Юноша умолял его: «Дружище Готама, это дурная примета, не бери, не бери ее», — но Учитель, не слушаясь его, подхватил злополучную одежду и направился в сторону Бамбуковой рощи.

Будда будет перешивать лохмотья, то есть умирающие идеи, обновит и перескажет их, придаст новое живительное значение истинам, чтобы на их основе произошло новое рождение и пробуждение мира.

Услышав такое, брахман решил: «Эта одежда предвещает ужасное несчастье, нет хуже приметы! Даже подвижника Готаму ждет неминуемая гибель, если только он ее наденет. Случись такая беда, все меня осудят. Лучше дать подвижнику Готаме множество других платьев, лишь бы он позволил выбросить эту пару».
«Дружище Готама, — сказал брахман, — эта носильная пара проклята; если ты будешь ею пользоваться, погибнешь сам и всю общину погубишь. Если уж тебе нужно верхнее или нижнее платье, сделай милость, возьми себе все эти одежды, а ту, что подобрал, вели выбросить».

Община — те, кто, совершают в этом мире процессы очищения, будучи озарены верой и внимая слову учения. Брахман предлагает Будде целое платье, но тот не идет на обмен, поскольку знает: те новые одежды, которые ему будут даны, принадлежат старому миру, и на их основе новый мир существовать не может (Мф. 9:16). Лекарство вырабатывается из яда смерти, опасного и нечистого; прекрасный лотос вырастает из грязи. Новая система взглядов должна быть обоснована начиная с самых корней. Хорошее можно построить только на дурном, через алхимическое превращение ртути и свинца в золото.

Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей.
(Откровение 3:18)

Шей платье по возможности дороже,
Но без затей — богато, но не броско.
(Шекспир. Гамлет)

Нельзя придумать такого учения о едином Боге, которое дало бы защиту всему миру, всем живым существам для хождения по всей земле.

Кожи не хватит на то, чтобы обтянуть ей землю, но можно найти кожу, чтобы сшить себе сапоги.
(Нитишастра)

Однако можно сделать это для определенного типа личностей, чтобы они защитили свои ноги, а не ходили по терниям и камням. Будда запрещал носить деревянные сапоги, чтобы не губить живые существа и не нарушать покой земли. Однако, увидев окровавленные ноги ученика Соны, происходившего из благородной семьи и отличавшегося утонченностью, Будда велел ему носить сапоги на толстой подошве. Ноги означают двигательную функцию; опираясь на землю, они соприкасаются с подземным царством, зоной предков. При перемещении с помощью ног происходит приведение в движение магических сил. Еврейские священники, следуя Моисею (Исх. 3:5), совершали богослужение босыми, в то время как для ученого мужа считалось позорным ходить без обуви.

Иисус, находясь близ Иерихона, взглянул, и видит, и вот стоит пред ним человек, и в руке его обнаженный меч. Иисус подошел к нему и сказал ему: наш ли ты, или из неприятелей наших? Он сказал: нет; я вождь воинства Господня, теперь пришел [сюда]. Иисус пал лицем своим на землю, и поклонился и сказал ему: что господин мой скажет рабу своему? Вождь воинства Господня сказал Иисусу: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято. Иисус так и сделал.
(Иисус Навин 5:13—15)

Иисус Навин носил обувь во время войны, в результате которой все иудеи, способные сражаться, уже погибли в пустыне. На святом месте уже нельзя проявлять силу и оказывать сопротивление Богу. Иисус лишается защиты, становится мягким, ранимым, покладистым, осторожным. Именно тут Христос вступает на крестный путь, превращаясь в мученика. Здесь также присутствует суровый ангел с обнаженным мечом — верный пророк Мухаммад.

Обутые ноги не могут взойти на высоту, с которой можно увидеть свет Истины, пока поступь нашей души не освободится от мертвой и земной оболочки из кожи, облекающей нашу природу, с тех пор как мы, ослушавшись божественного повеления, оказались нагими... Вот каково, на мой взгляд, определение истины: отсутствие ошибочных представлений о Сущем.
(Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея Законодателя)

Все писания, и особенно тексты Востока построены по определенному этическому принципу и ставят своей главной задачей принести максимальную пользу тому, кто их изучает. В зашифрованном виде (на символическом уровне) в них заложена некоторая последовательность действий. Во-первых, указывается конечная цель — спасение, а также ведущая к нему истина. Она определяет предлагаемый уровень спасения или степень совершенства, которой достигнет человек, последовавший данному учению (вступивший в его ворота). Не каждое учение ведет к последнему совершенному освобождению, о чем и делается честное предупреждение. Часто ставится цель лишь попасть на некий уровень мира богов (магических наслаждений) или получить свободу в определенном ограниченном пространстве. Во-вторых, подробно описывается каждое состояние, в котором будет пребывать тот, кто реализовал данный уровень (овладения мистическими силами, знанием, свободой и т. д.), — товар всегда демонстрируется лицом. Принимаются и промежуточные цели, но они рассматриваются лишь как временное накопление заслуг. В-третьих, перечисляются практики, технические приемы и средства для достижения высших состояний учения, включающие работу как с телом, так и с духом (аскеза, йога, созерцание, изучение текстов). Важным условием правильной работы является ее этическо-нравственное обоснование. Средства необходимо осмыслить, дабы уметь использовать их не принося вреда ни себе, ни другим. В-четвертых, даются навыки работы с приобретенными инструментами, то есть включается оружие, которым и являются спасительные средства. Оно направлено прежде всего против собственных грехов, пороков и несовершенств человека. В-пятых, необходимо научиться сворачивать техники, выключать оружие, поскольку человек склонен увлекаться своим могуществом или, наоборот, бояться оружия настолько, что не может остановить его действие — укротить вызванного демона и вернуть его на место. Если не сделать этого вовремя, ищущий застрянет на промежуточных ступенях. Все носящие оружие и способные к войне обречены умереть в пустыне (Иис. Нав. 5:4). В-шестых, человек, достигший некоторого совершенного состояния, должен видеть все привязывающие факторы и уметь не задерживаясь выйти из него к следующему уровню, не пожалев об утрате обретенной силы и блаженства.

До Христа многие уходили. Откуда они ушли — туда они больше не могли войти. И куда они пришли — оттуда они больше не могли уйти. Но пришел Христос. Те, кто вошел, — он дал им уйти. И те, кто ушел, — он дал им войти.
(Евангелие от Филиппа 70, ср. Иоан. 10:9)

Самая большая ошибка — расценить какой-то уровень как желательный и достаточный для себя. «Для дурака спасение — оковы», поскольку, освободившись от соблазнов мира, он попадает в новую зависимость от высших наслаждений (опьяняющего вина), которая более тяжела и опасна, чем легкая мирская дурь.

Последняя отрада их — вино:
отравленные, пагубные соки
питают их звериные пороки...
(Р. Рильке)

Как к вину, дай мне жадно припасть
К тайной влаге густых сновидений,
Жаждать трепета гибких видений.
(Ш. Бодлер)

Обращаясь к книгам как носителям абсолютного знания или молясь на них, легко утратить чувство и цель жизни.

Увы! Ты истощишь свой дух над письменами,
Их смысл утерянный толкуя вкривь и вкось.
(Э. Верхарн)

Прямое и верное понимание придет, если искать истину, а не заниматься механическим толкованием текстов. Более того, не самоцельны для нас и тексты. Все это — средства для достижения чистого смысла (ср. 2 Петр. 3:1), которые позволят решить многие серьезные проблемы читателя.

Понять одно изречение, ломать голову над другим [и так с] десятью миллионами слов — этому не будет конца. Если ты по-настоящему поймешь то, что я говорю, из твоих уст польются драгоценные слова и мудрые изречения. Иначе какая польза от таких вещей на Пути?
(Банкэй)

Затем — после нового рождения (Иоан. 3:3) — необходимо будет вернуться к жизни, как это делают монахи после затвора, и дальше она пойдет уже в новом качестве. Тогда, быть может, настанет время и для своих песен...

Сейчас снова я пойду
Туда, на жизнь, на торг, на рынок,
И войско песен поведу
С прибоем рынка в поединок.
(В. Хлебников)

Впрочем, не исключено, что и тогда, свободно глядя на окружающий мир, мы лишь воспроизведем в некоторой последовательности стихи Библии. Эту способность православное предание приписывает неграмотным святым. В рассказе «Пьер Менар, автор Дон Кихота» Х. Л. Борхес излагает технику дословного восстановления текста классического романа, который для его автора-читателя обретает новый смысл.

И не одно сокровище, быть может,
Минуя внуков, к правнукам уйдет,
И снова скальд чужую песню сложит
И как свою ее произнесет.
(О. Мандельштам)

Даже если наш труд не будет понятен современниками, которые слишком заняты своими делами, он может пригодиться будущим поколениям. Истинная традиция, основанная на Писании, снова и снова возрождается и передается через Дух, а не через людей.

Возможно, читатель снова начал подозревать, что мы увлекаемся бесполезными нравоучениями.

Ах, что может сказать мне вся эта братия,
Слова заменявшая на понятия!
О душе говорят, о глубинном огне,
Сами того не постигнув вполне,
Внешне: бездна воображения,
На деле: поэзии уничтожение...
Слова сказать в простоте не умеют — все больше о том,
Что, мол, мы ощущаем, мол, мы несем...
(Ф. Шеллинг. Эпикурейские воззрения Гейнца Упрямца)

Атеистическая проповедь утверждает, что спасение есть обычная примитивная жизнь в мирских условиях. Все и так идет хорошо, поэтому спасаться ни к чему. Зачем убивать естественную жизнь, чтобы потом вновь возрождать ее? Атеисты призывают к удалению от любых «спасительных» практик, говоря, что совершенство, описанное в старых текстах, сейчас уже налицо, рай существует на земле, а на небе его вовсе нет. Тогда материализм — самое желанное учение и состояние, и отходить от него никуда не нужно.

Убеждать всех отныне берусь терпеливо,
Что то лишь сущностно, то правдиво,
Что можно и щупать, и обонять,
И, не постясь, не трудно сие понять,
Без всякого покаяния, тем более умерщвления
Плоти в стремлении очищения.
(Там же)

Подобные мысли сидят в голове любого нормального человека, еще не пришедшего к мысли о важности истинного знания — оно кажется ему противоестественным, как и само Писание. Живому и здоровому человеку несвойственно соприкасаться с запредельным.

Верил, что сам смогу понемногу
В посмеяние злу стать подобным Богу.
(Там же)

Хотя мы вовсе не считаем атеиста своим врагом, добрый совет найдется и для него. Борясь с религиозным фанатизмом, такой человек берет верные этические посылы, но переиначивает их по-своему, начиная отвергать вообще любые спасительные идеи и духовность. Все эти воззрения были бы справедливы, не будь судьбы и причинно-следственных связей, смерти и Страшного суда. Тогда действительно следовало бы жить и радоваться, ничуть не заботясь о завтрашнем дне.

Суда их Страшного ожидаю не первый год,
Но до него, полагаю, вряд ли кто доживет.
Убежден, что мир сей существовал всегда,
А что он во прах превратится — по-моему, ерунда.
(Там же)

Однако чистой радости в земном мире нет. Здесь каждый человек испытывает страх и тревогу — впереди маячит безнадежность, а последним аргументом становятся апокалиптические бедствия. Поэтому путь спасения неизбежен, хотят ли признавать его некоторые люди или нет. Жизнь должна продолжаться: Бог любит мир и все сделает по-Своему. Блаженство и счастье могут быть достигнуты лишь после спасения. Зрелый и разумный человек должен сознательно заботиться о будущем и делать то, что нужно, извлекая полезную для себя информацию из Писания. Слово о спасении — не пустой призыв, а жизненно необходимая вещь.

Суждений этих сладость такова,
Что может горько жечь; и все ж слова —
Не больше чем слова; еще нет слуха,
Чтоб сердце исцелялось через ухо.
(Шекспир. Отелло)

Безусловно, познание должно быть закономерным процессом, а не мотивироваться лишь праздным любопытством. Однако даже тому, кто достиг некоторой святости (пока мы не даем ее точных определений, но ниже и по этому вопросу будут сказаны неожиданные вещи), приходится куда-то двигаться. Горшок, когда он изготовлен и принял совершенную форму, остается на гончарном круге и продолжает вращаться. Так и святой продолжает жить в миру.

Как вам не скучно
в облачный кисель
ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
Давайте — знаете —
устроимте карусель
на дереве изучения добра и зла!
(В. Маяковский. Облако в штанах)

Отнюдь не призывая к нигилизму, этико-гуманистическую проблематику мы часто для краткости опускаем (по крайней мере, в явном виде), поскольку она не является основной темой данной книги, но в то же время органично наполняет каждую фразу, придавая некий аромат каждой мысли.

Хотя наставление в благородных истинах содержится и в остальных джатаках, далее о нем будет упоминаться лишь в тех случаях, когда воздается особая хвала по поводу обретения Плода.
(Джатака о постоянстве)

По Ницше, тривиальная адамитская этика есть «слишком человеческое»; в восьмичленной йоге Патанджали запредельная нравственность представляет собой первый и сравнительно простой, хотя и необходимый этап (яма, нияма...). Будем надеяться, что читатели уже успешно овладели им, пытаются сделать это, надеются придти к этому, или просто отложили это на потом до лучших времен.

Ты что же это, дьявол,
живешь как готтентот,
ужель не знаешь правил,
как жить наоборот?
(Н. Заболоцкий)

Наша книга предполагает конструктивный выход за этот этап и дальнейший личностный рост.

Моя душа, искавшая добра,
совсем не та сегодня, что вчера.
(Кабир)

Выход за пределы добра и зла не означает исчезновения личной и социальной ответственности — она лишь принимает иные (более адекватные и изощренные) формы.

— С того момента, как ты покинул пределы согласия с другими людьми, ты уже вовеки не будешь знать, что хорошо и что плохо. Если ты хочешь быть хорошим, значит, ты должен быть убежден, что мир хорош. А мы с тобой в этом не убеждены. Мы живем в эпоху, когда мораль либо разлагается, либо корчится в судорогах. Но ради мира, который еще может прийти, надо держать себя в чистоте!
— Неужели ты веришь, что это как-то повлияет на то, придет он или нет? — возразила Агата.
— Нет, к сожалению, я в это не верю. Верю разве что так: если те люди, которые видят это, не будут поступать правильно, то он уже наверняка не придет и распад приостановить не удастся.
(Р. Музиль. Человек без свойств)

Нас не особенно пугает, что книга попадет в руки неподготовленному читателю, — он просто ничего не уразумеет в ней, хотя, возможно, найдет повод для веселья. Есть более важные заботы.

Слишком долго искать все причины, заставляющие нас молчать об истине. Но среди них есть такая: чтобы те, кто не понимает истину, не становились хуже от того, что мы стремились наставить тех, кто способен понять... Что же делать? Не лучше ли все же говорить об истине, чтобы способные слушать поняли ее, нежели молчать о ней, так что те и другие останутся в неведении? Тогда наше молчание повредит даже самому способному, от которого, если бы он был наставлен, научились бы многие другие.
(Бл. Августин. О даре постоянства)

Понимающий наш читатель ни при каких обстоятельствах не станет скучать и не останется без работы.

Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца,
Но когда вокруг свищут пули,
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать, что надо.
(Н. Гумилев. Мои читатели)

Так или иначе, на этическом уровне каждый получит свое.

Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть.
(К Титу 1:15)

Поистине, дошло до людей из слов первого пророчества: если ты не чувствуешь стыда, то делай что хочешь.
(Исламский хадис)

Об этом же праве говорил бл. Августин, связывая его с любовью; единственное (естественное?) ограничение здесь связано с поеданием яблок, растущих на дереве жизни (оно же, как постепенно выяснится, дерево познания добра и зла). Тот, кто еще не обрел достаточно свободы и не готов к такому отношению, будет иметь серьезные проблемы при чтении.

Добро и зло перемешивать —
Это в привычке у мирян.
Соответственно с этим гриф опускается на кладбище,
А лебедь (гусь) — на озеро.
(Буддийский канон)

К сожалению, восприятие по способу мирян обычно для многих, считающих себя ортодоксальными верующими. Тот, кто везде (и особенно у других) ищет плохое, обязательно найдет его для себя.

Добродетельный человек из деревни наносит ущерб
морали.
Тот, кто повторяет услышанное на улице, расстается
с моралью.
(Конфуций. Лунь Юй)

С точки зрения Писаний, человеческая добродетель есть учение «улицы», примитивное суеверие. Людская нравственность — враг истине.

Согласно восточной традиции, хорошим, возвышенным, единственно ценным является только то, что может быть использовано в качестве наставления. По-настоящему полезен лишь тот дар, который не пропадет со временем и позволяет другому увеличить, нарастить, углубить в себе состояние вечности. К таким нетленным возвышенным категориям и относится наставление; оно в корне отличается от пустых слов и бессмысленных призывов к покаянию, страху Божию, новой лучшей жизни, радости, счастью... Напротив, материал, оформленный как готовый смысловой блок и переданный куском в виде подарка, считается малозначащим и даже никчемным — со временем он рассыпется и развалится, как и все конечные сотворенные вещи. Наставление — нейтрально изложенный материал в виде сказок, притч и т. д., заключающий в себе возможность ищущему открывать самому новые миры и возможности, получать новую энергию. Последняя на самом деле у человека в избытке: те, кто думает, что они бедняки, не владеющие ничем хорошим, — обычные скупцы, которые не хотят использовать свое главное сокровище — личную греховность. («Что собственно свое?» — спрашивает русская загадка о грехе; эту же мысль проводит бл. Августин.) Чтобы исповедовать свои грехи, нужно вовремя вскрыть эту сокровищницу и истратить деньги в свое удовольствие.

Хватай и ешь, хватай и пей, ибо мир, который мы покидаем, подобен свадебному пиру.
(Талмуд, Эрубин)

Сочетая приятное с полезным, можно превратить грехи в блаженные чистые состояния, в драгоценности будущей жизни. Для чистого все становится чистым и уже нет ничего греховного (Рим. 14:14). В буддизме грехи считаются топливом — сжигающий их огонь светит, греет и даже помогает приготовить пищу. Жалеть здесь нечего — когда ты умрешь, твоим сокровищем, состоящим из дурных накоплений, воспользуются другие, а наказание все равно достанется тебе.

Из всех моих сокровищ мне осталась
Лишь благодарность, — вам ее дарю.
(Шекспир. Ричард II)

На Западе же люди обычно ставят целью обрезать себя до скелета, отсечь и кому-то передать свои грехи для очищения и взвешивания на суде, игнорируя тем самым евангельские предупреждения (Мф. 5:25—26, Иоан. 5:24). Пока жених с нами, нельзя поститься, а нужно пировать. Когда преподается истинное наставление, нужно не жадно копить сокровище, а использовать его, немедленно уничтожая греховность. Таким образом, зло не отбрасывается, а преобразуется в добро; испугавшийся и убегающий от зла лишь увеличивает грехи. Сберегший душу свою потеряет ее, а погубивший — спасет ее. Посчитавший свою душу греховной утратит все свои накопления и достижения без пользы, а принявший ее такой, как она есть, будет спокойно жить нормальной и интенсивной человеческой жизнью.

И вот в моей душе
Бредут хромые дни неверными шагами,
И, вся оснежена погибших лет клоками,
Тоска, унынья плод, тираня скорбный дух,
Размеры страшные бессмертья примет вдруг.
(Ш. Бодлер)

Св. Писание обычно лишь превозносится как идол, но почти никто не хочет работать с ним и применить его по прямому назначению — для личной пользы. Дать кому-то правильное понимание Библии означает оскорбить его, и в ответ он перейдет к упрекам и оскорблениям того, кто напомнил ему о неприятных вещах, о человеческих пороках и страданиях. Людская добродетель и глупость склонны принимать воинственные формы, защищая себя от преобразующей истины.

Бьют сбор барабаны былых оскорблений,
Проклятий бессильных, раздавленных в прах,
Бьют сбор барабаны в умах.
(Э. Верхарн)

Мало кто готов добровольно отказаться от своей гордыни, невежества, эгоизма и страха. Другого трудно ожидать. Чтобы обработать рану, хирург (т. е. доведенный до отчаяния терапевт) сдирает присохшую повязку, разводит края раны, удаляет грязь, промывает. Все это приносит боль и вызывает бурную защитную реакцию пациента. Но целитель неумолим, он знает, как принести пользу, — назначает лекарства, процедуры, перевязки, что также принимается без восторга.

Змей поить молоком — лишь прибавлять им яду.
Глупцов поучать — сердить, а вовсе не вразумлять.
(Хитопадеша)

Но врач добр. Его задачей является не принести новую боль несчастному, не свести его побыстрей в могилу, не вытянуть из него деньги, но оздоровить, поправить, поставить на ноги, указать путь к полному исцелению.

Так же как здесь, горькие яды лекарства
Соединяют с медом из горького улья,
Чтобы лекарством упорную хворь уничтожить,
С этим лекарством сходны мои рассужденья:
Если смешное включается в речь о Законе,
Можно сравнить с подслащенным лекарством ее.
Истинный Будды Закон, покой утверждая,
Светом своим озаряет людей в этом мире;
Так же лекарство, на вкус неприятное, примешь,
И от него в теле возникнет броженье.
Нынче же я поясняю смысл этих рассказов,
Чтобы явить утвержденья в покое начало.
(Сутра ста притч)

В той же сутре рассказано, как лекарь приготовил лекарство для промывания желудка больному, у которого было несварение. Но тот взял и выпил лекарство, когда лекарь еще не успел подойти, и чуть не умер от нестерпимой боли. Пришлось дать ему рвотное, и только тогда наступило облегчение. Короче говоря, дело за читателем. Есть и утешение: те, кто следовал предписаниям медицины, получает путевку для санаторно-курортного лечения. По возвращении с курорта читатель-пациент ставится на диспансерный учет и проходит периодические (но не очень частые) профосмотры. О нем заботятся, его дела идут хорошо, он вполне здоров и бодр.

Как к болоту — лягушки, к полноводному озеру — рыбы,
Так к решительному человеку устремляется удача.
(Хитопадеша)

Мы не стремимся никого напрасно обидеть, а наоборот, по мере возможности проявляем сочувствие к бедственному положению еще не спасенного читателя. В то же время мы не можем слишком подстраиваться под его культурные и религиозные предпочтения. В отличие от «Путешествий Гулливера», «Гаргантюа и Пантагрюэля» и даже «Божественной комедии», в данной книге бесполезно искать какие-либо историко-политические реалии и аллюзии, а тем более обсуждение социальных проблем. Возможный общественный резонанс книги слабо волнует составителей, и они склонны пустить такие процессы на самотек. Да и в самом деле, в любом случае наша заслуга невелика — удар в колокол означает лишь оживление древних истин, всегда содержавшихся в Писании.

В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомба
Грянула; с треском кругом от нее разлетелись осколки;
Он же вздрогнул, и к народу могучие медные звуки
Вдаль потекли, негодуя, гудя и на бой созывая.
(А. К. Толстой)

Читателю, оглохшему от сильных впечатлений, не раз придется задаваться вопросом: «Зачем ты стучишь в мои барабаны?». Однако только таким путем извлекается истина Писаний.

...Все взято в трубы, перекрыты краны, —
Ночами только воют и скулят,
Что надо, надо сыпать соль на раны:
Чтоб лучше помнить — пусть они болят!
(В. Высоцкий)

Впрочем, вполне логичной будет и противоположная реакция на наш текст — равнодушие и глухое молчание, которые также приведут к серьезным выводам и ощутимым последствиям для самооценки современного мира.

Напрасно книжные лавки Стокгольма и Лунда сообщали об этом откровении. Неверующие априори сочли его нелепой и вымученной богословской игрой; богословы отнеслись с пренебрежением. В этом экуменическом равнодушии Рунеберг усмотрел почти чудесное подтверждение своей идеи. Бог повелел быть равнодушию; Бог не желал, чтобы на земле стала известна Его ужасающая тайна. Рунеберг понял, что еще не пришел час.
(Х. Л. Борхес. Три версии предательства Иуды)

Любые, в том числе по форме негативные, высказывания в нашем сочинении на самом деле не содержат моральных оценок, но диктуются логикой изложения и неумолимым Писанием.

Мне железны клены
Сулили винный ливень.
Правды ради надо
Край мне сей похаять.
(Торхалль Охотник, скальд)

Вообще, личные усилия по спасению, обретению истины противоположны общественному стремлению к социальной справедливости и правовым нормам. Это стремление в конечном итоге сводится к чувственному примитивизму, не желающему ничего знать о духовных вопросах.

Пусть вкусам богачей и гордецов
Претят простые радости низов,
Милей искусства перла мнимого
Мне обаяние родимого.
(О. Голдсмит)

Здесь, конечно, речь идет о духовном богатстве, перлы — высшие истины.

«Разве ты не видал хорошего общества? В этой
Книжке — лишь чернь, да шуты, да и похуже того?»
Видел хорошее общество я. Называют хорошим
Общество, если оно темы не даст для стихов.
(Гете)

Священное Писание — книга о человеческих грехах и их преодолении; любой канон говорит преимущественно об отрицательном, указывая каждому человеку на недостаточность и несостоятельность его бытия. «Чистое» может получить лишь тот, кто изживет в себе нечистое с помощью учения и получит положительный результат лично для себя. Дурные последствия от чтения происходят не по вине коварных составителей книги, а из-за собственного багажа, накопленного читателем, его пассивности, неумения работать и получать.

В среде всеобщей пустоты,
Всеобщего растленья
Какого смысла ищешь ты,
Какого примиренья?
(Н. Некрасов)

Человек, который не склонен искать для себя спасения и свободы, всегда будет смотреть на книгу только с точки зрения мира и найдет в ней мало хорошего и достойного. Однако не все так мрачно.

Мы все-таки мудреем год от года —
Распятья нам самим теперь нужны, —
Они богатство нашего народа,
Хотя и — пережиток старины.
(В. Высоцкий)

В определенное время самой большой ценностью становится умное назидающее слово, совет в беде. Смысл понятий спасениеосвобождение становится ясным тому, кто сам что-то претерпел, сокрушился, обманулся и попал. С этой точки зрения даже исторический опыт может оказаться полезным.

По большому счету, толкования в нашей книге даются только как раскрытие символического, то есть требуют персонального отклика всей хрупкой души читателя, а не его светских убеждений. Мы говорим о вечных идеях (разумеется, не о платоновских, а о библейских). В этом смысле любое совпадение имен и названий с исторически известными личностями и социальными институтами следует считать случайным.

Имена, которые даны вещам земным, заключают великое заблуждение, ибо они отвлекают сердце от того, что прочно, к тому, что не прочно... Также подобным образом [в словах] Отец, и Сын, и Дух святой, и жизнь, и свет, и воскресение, и церковь, [и] во всех остальных — не постигают того, что [прочно], но постигают, что не прочно, [разве только] познали то, что прочно. [Имена, которые были] услышаны, существуют в мире [для обмана].
(Евангелие от Филиппа 11)

Все имена, названные в Писании, все люди и предметы, описанные в Библии представляют собой символы высшей реальности. В каббале подобные архетипы называются парцуфим. Считается, что они находятся в духовных мирах, а не в нашем мире. Для обычного зрения эти объекты нереальны, а библейские описания событий исторически недостоверны. Однако они весьма реальны для того, кто приобщен к запредельному.

Сердце разумного обдумает притчу, и внимательное ухо есть желание мудрого.
(Сирах 3:29)

Говорить о запредельном можно только в виде притч, которые и представляют собой набор символов. Эти символы универсальны для любой культуры. Часто так необходимая помощь может прийти к нам с совсем неожиданной стороны, будь то Восток или Запад.

Что холодная вода для истомленной жаждой души, то добрая весть из дальней страны.
(Притчи 25:25)

Притчи — события Царства небесного, которые происходят вдалеке, но достигают души человека в виде высоких призывов, небесных звуков и чудесных ароматов запредельного. Ищущий (гностик) — путешественник по дальним странам, по небу и под водой. Эти страны означают этапы учения, специфические системы взглядов, где пребывают части Единого. Важной исторической заслугой гностиков был возврат от попыток перевести Писание на философско-научный язык, начатых эллинистической культурой, к исходному символическому языку мифа, который один способен отразить божественную реальность во всей ее глубине.

Жизнь и событие, не заверенные высшей реальностью, не основанные на священно-знаковом прообразе и не опирающиеся на него, не отражающиеся ни в какик небесных делах и не узнающие себя в них, вообще не жизнь и вообще не событие.
(Т. Манн. Иосиф и его братья)

К сожалению, вся западная философия в дальнейшем пошла по пути вытеснения обидных и неприятных библейских идей, заменяя их человеческими (рационалистическими и гуманистическими) представлениями. Это означало уход, убегание от религии. Восточная же философия, несмотря на ее цветистость и нелогичность, ставит своей целью привлечь человека к Богу. Первое носит название атеизм (даже с именем Бога на устах).

Они: Мой благородный дядя!
Он: Что мне твое смиренье показное?
Не гни колен, согни свою гордыню.
(Шекспир. Ричард III)

Второе — вера (даже с довольно смелыми определениями Бога).

Они: Озлоблен плювиоз на жизнь и на людей.
Струится из его бездонного сосуда
В предместья мрачные смертельная простуда,
И обитатели могил гниют быстрей.
(Ш. Бодлер)

Он: И наконец они совсем смолкали,
Не вымолвив приветствия. Поверь мне,
Я в их молчаньи почерпал привет;
И в боязливой скромности усердья
Мне больше слышалось, чем в трескотне
Крикливого и наглого витийства.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

Как уже говорилось, мы будем привлекать в качестве основных аргументов отрывки из Писания, в том числе очень известные, а на их основе уже действовать свободно. Этот подход, позволяя избежать бесполезных споров о мнениях (таковых мы просто не имеем, и поэтому книга никак не отражает точек зрения составителей), всегда был принят в любых серьезных дискуссиях как на Востоке, так и на Западе. Он является основным и в евангелиях, например, в спорах Иисуса с фарисеями — будущими талмудистами. К сожалению, авторитет Писания стало модным ставить под сомнение в последние века, когда появились посторонние светские аргументы. Споры в таком стиле длятся долго и ничем полезным не кончаются, поскольку их участники отнюдь не стремятся к истине, которая едина.

В споре дураку не нужна истина, ему нужна только победа.
(Буддийский канон)

Чтобы ясно и определенно выразить какую-либо идею или поворот мысли, приходится говорить без обиняков и намеков, бросать камешек на одну из чаш весов, высказывая достаточно резкие вещи, и претензий по этому поводу составители не принимают, разве что для установления истины...

Я, естественно, несколько преувеличиваю для того, чтобы в виде преувеличения я мог это высказать.
(Ф. Кафка. Замок)

Необходимо, однако, избегать другого соблазна — оглушающе однозначных аргументов «от буквы» текста, которыми воздвигаются новые идолы. «Когда дурной человек проповедует истинное учение, оно становится ложным.» Будучи подобны ритуальным заклинаниям, такие проповеди не дают истинного проникновения в смысл (дурной человек — тот, кто сам лишен такой способности), но лишь свидетельствуют о примитивном понимании, а также стремлении командовать и направлять. В лучшем случае они просто успокаивают бедную овцу из стада, причем часто после того, как сами же вогнали ее в страх.

И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы.
(1-е Коринфянам 2:4)

Мы же избегаем давать индульгенции и гарантийные талоны, дарить неуместную здесь надежду, подписывать страховой полис незастрахованному, назначать духовные пенсии и вручать аттестат зрелости ума. Аминь.

Работа с Писанием полна неожиданных приключений и опасностей.

Ты привязал меня к доске и бросил в море.
И Ты же говоришь мне:
«Будь осторожен! Не намокни!»
(Хамадани)

Такова доля библейского пророка Ионы, который должен выполнять противоречивые указания Бога. Доска — записанная судьба, деревянная скрижаль Торы; море — всем известный водоем слез скорбного бытия. К словам других нужно относиться к осторожностью, даже к высказываниям Промыслителя в писаниях, поскольку на деле к праведнику обращается все-таки не Всевышний, а искуситель.

Не доверяй тому, кому не веришь,
и даже если веришь, верь едва!
Доверчивость весьма опасна: помни,
любовь к подруге погубила льва.
(Джатака о доверии к еде)

Уверовав чужим обещаниям и пытаясь спастись просто через слова Писания, человек мокнет и тонет, так и не найдя истины, которая все же спрятана именно в этих словах. Особенно внимательно нужно слушать сладкие речи прекрасной, но легкомысленной и неверной женщины-церкви (апологетические сочинения комментаторов, самозабвенно следующих религиозным традициям различных конфессий).

О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,
И мечты, что вновь не придут, —
Все съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем — не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.

Что дурак растранжирил, всего и не счесть
(Впрочем, как Вы и Я) —
Будущность, веру, деньги и честь.
Но леди вдвое могла бы съесть,
А дурак — на то он дурак и есть
(Впрочем, как Вы и Я).
(Р. Киплинг. Дурак)

Не соблюдая правил осторожности, человек может бесполезно растратить все богатство данной ему веры. Напрасны и надежды тех, кто ожидает легкого и приятного спасения, не требующего никаких духовных усилий.

Некоторые, отвергая всякий труд уразумения Писания, следуя только как бы поверхности буквы закона, угождая больше своему удовольствию и похоти и будучи учениками одной только буквы, думают, что обетования, как нужно ожидать, будут состоять в телесном наслаждении и роскоши.
(Ориген. О началах)

Следуя «естественному» ходу событий, очень легко остаться в дураках.

Если ты повторяешь сутру устами и следуешь этому в своих поступках — это и есть «вращение сутры». Тот же, чье сердце пребывает в заблуждении, кто лишь повторяет устами, но сам не следует этому, сам оказывается вращаемым этой сутрой.
(Сутра помоста)

Сутра — игровая программа, действующая на протяжении данного мирового периода. Исполняя свои дела, человек вплетает свою личную судьбу в общую структуру мира, вписывает в программу некий незначительный фрагмент, который таки влияет на всю игру в целом. Этот факт определяет ценность отдельной человеческой жизни. Каждый претерпевает различные превращения в соответствии с главным правилом игры, обязательным и для главного Разработчика, и для системных программистов, которое гласит: «Что посеет человек, то и пожнет» (Гал. 6:7). Проплывая в персональной лодке (своем теле) по реке бытия, минуя пороги, водопады и мирные плесы, живое существо находится в постоянной круговерти перерождений, наматывая на нить (сутру) жизни свои дела, слова, мысли. В момент исследования спасительного учения и постижения истины человек действует как благая личность, получая через внутренние духовные практики добрые плоды. При этом он меняет направление движения событий на обратное, к истоку, и таким способом уничтожает все грехи, разрушает карму, достигает освобождения. Если же все сводится лишь к внешним ритуалам и идольским жертвам, то человеку не избежать адских уделов — тьмы внешней, где он будет работать как обычное тягловое животное.

Если даже человек постоянно твердит Писание, но, нерадивый, не следует ему, он подобен пастуху, считающему коров у других. Он непричастен к святости.
Если даже человек мало повторяет Писание, но живет, следуя дхамме, освободившись от страсти, ненависти и невежества, обладая истинным знанием, свободным разумом, не имея привязанностей ни в этом, ни в ином мире, — он причастен к святости.
(Дхаммапада 19—20)

Следование Писанию здесь означает не выполнение правил, а понимание. Даже в иудаизме, который придает огромное значение соблюдению буквы Писания, признается, что необходимо ежедневное обновление слов Торы.

Святой, благословен Он, внимает голосу тех, кто занимается Торой. И из каждого слова, обновленного в Торе тем, кто трудился над Торой, он создает небосвод... Из каждого слова мудрости созидаются небосводы, существующие перед Ветхим Днями полноценным существованием, и Тот называет их новые небеса (ср. Ис. 66:22)... Если тот, у кого нет пути в тайнах Торы, обновит слова, которые не постиг так ясно, как подобает, то... к этому слову выходит муж превратностей... и берет его, и идет в этом слове в глубь своей бездны, и созидает из него небосвод лжи.
(Зогар 1.5a)

Когда человек, обратившись к тексту, начинает понимать и извлекать его смысл, прошлое вселенной разрушается, созидается и обретается новый мир. Прошлое — это хранилище содеянного, настоящее — это прочитывание и оживление элементов программы жизни, принятие решения относительно их дальнейшей судьбы (подавление или поддержание). Другими словами, жизнь — это карусель, где будущее есть процесс переработки прошлого в настоящем. А поскольку единственным освобождающим фактором является Истина, то при соприкосновении с ней (в результате личных поисков) как раз происходит разрушение дурного и его превращение в хорошее. Так как индивидуальных судеб нет, эти превращения в отдельной личности влияют на весь мир, затрагивая судьбы всех.

Даже лучшие из этого рода людей — всего лишь тени. Да и худшие — не хуже их, если им помогает воображение.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

Через одного человека смерть (прошлого), через человека воскресение — обретение будущего и жизни (1 Кор. 15:21). По восточным представлениям, человек — идеальная машина по переработке прошлого в будущее, пустоты в наполненность. Легко заметить, что при этом в один момент времени осуществляется встреча трех времен — прошлого, настоящего, будущего, то есть триединство мира. Назовем этот процесс рекомбинацией элементов судьбы, что отражает работу причинно-следственного принципа воздаяния. Соответственно, есть два типа людей: один принимает здесь и сейчас правильное решение (обретает истину и освобождается), а другой пассивно плывет как щепка в бурном потоке бытия; первый уничтожает дурные накопления судьбы, второй — накапливает.

Вы тексты от каких затерянных страниц?
Остатки от какой разрушенной вселенной?
(Э. Верхарн)

Обсуждаемые вопросы объединяют важнейшие этические и технические аспекты задачи спасения.

В пригоршне воды, пожертвованной живому существу, воды больше, чем в море. Все моря пересохнут, когда в конце кальпы взойдут семь пылающих солнц, а эта заслуга не иссякнет никогда.
(Сутра о мудрости и глупости, ср. Ис. 40:12)

Овладев малым средством, коротким промежутком конца мира, человек может достичь огромных результатов. Всеобщий апокалипсис уже не повредит такому человеку — через все бедствия ему удастся переправиться невредимым.

Я умер и засмеялся
Просто большое стало малым, малое большим
(В. Хлебников)

Огромный мир может быть отражен и увиден в капле. Овладев любым малым средством, можно увидеть глубины бытия. Древние египтяне расписывали стены внутри пирамид с помощью маленького зеркала, которым они проводили в их потайные недра солнечный луч.

Великий, как бы он ни был велик, ничтожному кажется малым:
В маленьком зеркале даже слон становится меньше зеркала.
(Хитопадеша 3.12)

Толкование или зеркальная йога, то есть отражение запредельного через переворот своего сознания, позволяет увидеть всего слона. Слон — приносящий себя в жертву бодхисаттва, жертвенный агнец Востока, проявленный мир, символ единого протяженного сознания, частицей которого являются люди. На великом слоне Айравата ездит бог Индра по райскому саду, вкушая блаженство через познание тайного.

В малейшей частности открывается целое, в его таинственной глубине, в его пленительном и радостном совершенстве. Все выражает целое, и целое — именно во всем, а не где-то рядом с ним... Часть, равная целому, причем целое не равно части, — таково определение символа. Символ есть символизируемое, воплощение есть воплощаемое, имя есть именуемое, — хотя нельзя сказать обратно...
(П. Флоренский. У водоразделов мысли. Диалектика)

Человек — незначительная часть Бога, хотя он и не является Им вплоть до момента соединения.

Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым делам... Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас.
(От Иоанна 14:11,20)

Человек способен постигать высшее — Царствие Божие внутри нас, если мы через Христа породили внутри себя процесс отражения и смогли уйти в зазеркалье.

Для того же, чтобы иметь реальный эффект, а не быть простым упражнением, толкование должно проникать в душу как острый меч. На фоне современной светской (информационно-развлекательной) литературы, где древняя традиция обращения текста к личности почти полностью утрачена, книга может показаться, мягко выражаясь, необычной. Вообще, в нашем обществе забыто, что личная работа всегда гораздо важнее для человеческой истории, чем любые коллективные технологии. Читателю, которому предстоит восполнить этот пробел и испробовать предлагаемое ему мощное оружие, предстоит немалая продуктивная работа. Сам процесс избавления от привычек и представлений, обусловленных «общественным сознанием», довольно труден.

Если не сделаете среди вас нижнее верхним и правое левым, не войдете в царствие Мое.
(Деяния Филиппа)

Тот, кто не сможет обратиться (повернуться, перевернуть себя), не войдет в Царство небесное (Мф. 18:3); обращение еще только предстоит и благочестивому апостолу Петру (Лк. 22:32).

Говорил авва Алоний:
Если бы не перевернул я всего вверх дном, не возмог бы построить здание души моей.

Переворотом сознания в данном случае является зарождение помысла об улучшении своей участи, о переходе от пассивного, обреченного настроя к активному, всеизменяющему и облегчающему. Писания указывают, что этот процесс возможен для каждого ищущего и стучащего. Нужно только найти дверь, главные ворота, ведущие в Город Учения (Иерусалим, город Солнца, Медный город из сказок 1001 ночи...). Лишь тот, кто сам посетил тиртхи (криницы) и искупался в священных источниках, смывающих грехи (Махабхарата), может изменить свою жизнь и претендовать на более высокий уровень бытия. Боги не примут того, кто не прошел через эти ступени и не очистился в источниках Писания путем личного духовного труда. Ищущему человеку нужно самому спуститься к источнику смерти в лабиринт истины (одна из его моделей — наша книга, где представлена густая информационная сеть). Там ему предстоит добраться до Минотавра и обезвредить его. Это чудовище — собственный эгоизм, воплощение вражды и злобы, совращающее человека и обрекающее его на смерть.

Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник,
Ты знал чудовище утонченное это?!
(Ш. Бодлер)

Текст каждый раз следует переживать заново, глядеть на него свежим взглядом, а не через призму привычных толкований и религиозных догматов, разработанных в ходе долгого исторического процесса («предания человеческие»). Догматический подход на практике часто ведет к утрате главного смысла событий и оказывается ничем не лучше научного («критического»).

Если ты делаешь упор на принципы, изложенные в сутрах и писаниях, то читая их, ты будешь зашоривать свои глаза. Однако, когда придет время и ты сможешь отринуть принципы, то читая, ты найдешь в них подтверждение достигнутого тобой.
(Банкэй)

Следует бояться не того, что мы будем подходить к толкованию слишком смело, а скорее наоборот — цинично-недоверчивого отношения, которое, как бы оно ни оправдывалось внешним благочестием, свидетельствует о недостатке веры.

Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может.
(1-е Коринфянам 2:14—15)

Толкования текстов — от Бога (Быт. 40:8). Они даются разрушающим все границы Духом, грех против которого не прощается.

Тот, кто высказал хулу на Отца, — ему простится, и тот, кто высказал хулу на Сына, — ему простится. Но тот, кто высказал хулу на Духа святого, — ему не простится ни на земле, ни на небе.
(Евангелие Фомы 49, ср. Мф. 12:49)

В принципиальном вопросе стремления к высокому читатель никогда не дождется от нас насмешки. Выбор же им своей стратегии при изучении и дальнейшем активном использовании материала снова определяется словами ап. Павла:

Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести; ибо Господня земля, и что наполняет ее. Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести. Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля, и что наполняет ее. Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью?
(1-е Коринфянам 10:25—29)

Здесь речь идет, конечно, снова не о телесной пище, а о знаниях и учениях (ср. Евр. 13:9). Нет хороших или плохих средств, но есть намерения. Принцип высшей относительности позволяет спокойно принимать любую еду и делать любые дела так, что они становятся чистыми (Рим. 14:14, Тит. 1:15). Любое действенное средство необходимо использовать, когда встает задача уничтожить главного врага — свое несчастье и несвободу; на практике выбор часто бывает не слишком большим. Истинная свобода и состоит в том, чтобы извлекать из всего пользу.

Смелый радость создаст и из лютой невзгоды,
Зло добром одолеть — верный признак свободы!
(Навои, ср. Рим. 12:21)

Как говорит тибетский трактат Чжуд-ши, на земле нет ничего, что не было бы лекарством. Сознательно употребляя запретные вещи, человек уничтожает в себе греховную природу. Даже некоторые св. отцы, например, Климент Александрийский (см. «Строматы») и Иоанн Златоуст, объявляли разрешение есть «идоложертвенную» пищу, которое давалось избранным (сильным в вере), великой апостольской тайной.

Что же касается пищи, понеси что можешь.
(Дидахе — Учение 12 апостолов)

Еврейские талмудисты писали, что невеждам мясо есть не положено (трактат Песахим). Аналогично решаются проблемы техники безопасности, которые волнуют многих начинающих, которые пока немощны в вере.

А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех.
(К Римлянам 14:23)

Последняя трактовка понятия греха, конечно, обычна в христианской литературе; ее можно найти, например, у С. Кьеркегора, который противопоставляет греху не человеческие добродетели, но свободу и веру. С другой стороны, «чистая добродетель» может привести человека к серьезным неприятностям и печальному итогу.

Бывает и с отдельными людьми,
Что если есть у них порок врожденный —
В чем нет вины, затем что естество
Своих истоков избирать не может, —
Иль перевес какого-нибудь свойства,
Сносящий прочь все крепости рассудка,
Или привычка слишком быть усердным
В старанье нравиться, то в этих людях,
Отмеченных хотя б одним изъяном,
Пятном природы иль клеймом судьбы,
Все их достоинства — пусть нет им счета
И пусть они, как совершенство, чисты, —
По мненью прочих, этим недостатком
Уже погублены: крупица зла
Все доброе проникнет подозреньем
И обесславит.
(Шекспир. Гамлет)

Разумный читатель поймет, что возбраняются попытки перенести категории совести на отношения с Богом, а не соблюдение этических правил в отношениях между людьми (Иов 35:6—8).

Такая вольность; но я был воспитан
В привычках смело проявлять учтивость.
(Шекспир. Отелло)

Некоторые фрагменты книги могут показаться неудобными и шокирующими для верующего читателя (речь идет, конечно, об идеях, а не о литературных нормах). Впрочем, так же с первого взгляда воспринимаются и многие «трудные» места Библии, на которые закрывают глаза катехизисы (догматические подходы обычно вообще игнорируют более 99% библейского материала, в том числе проблемы, в полный рост вставшие в наше время). Следует помнить, что такие места Писания как раз и являются наиболее сокровенными, подобно интимным частям человека: «Никто, зажегши свечу, не ставит ее в сокровенном месте» (Лк. 11:33). Их смысл запечатан целомудрием и совестью, которые до времени играют свою полезную роль, хотя являются чисто человеческими категориями — результатом грехопадения. Высшие истины никогда не меняют своей природы, даже представая в виде символов, которые пугают или вводят в стыд мирского (т. е. видящего лишь их бытовое значение) человека. Богу нужен именно смысл, а не человеческая нравственность.

Ведь не стыдится Бог подобно человеку, и не робеет подобно сыну человеческому.
(Завещание Иосифа 2.4)

Священные тексты используют одновременно четыре языка: прямой (буквальный, исторический), аллегорически-символический, назидательно-нравственный, мистический (заклинания, которые приводят в движение силы). Все данное в Писании является хорошим и нужным, на каком бы языке это ни говорилось.

И ныне каждому человеку, который идет к вам, и верит вам, и слушает ваши слова, и соделывает достойное тайн света, — дайте им тайны света и не скрывайте их от них. И тому, кто достоин тайн высочайших, дайте их ему. И тому, кто достоин тайн нижних, дайте их ему и не скрывайте ничего ни от кого.
(Пистис София)

И я говорю вам: где бы вы ни увидели людей, коими правит тайна, в этой тайне заключено зло. Если дьявол внушает, что нечто слишком ужасно для глаза, — взгляните. Если он говорит, что нечто слишком страшно для слуха, — выслушайте. И если вам померещится, что некая истина невыносима, — вынесите ее.
(Г. К. Честертон)

Мы не стесняемся обращаться к темным фрагментам текста, какими бы дикими они не казались на первый взгляд, — все они освещаются толкованиями. Нельзя оставлять места для заблуждений и сомнений. Сокрытие истины св. Писания не может быть оправдано тем, что она не является общепризнанной, ударяет по чьим-то интересам и задевает болезненное честолюбие.

На то, что спрятано, пусть идет дождь!
То, что не покрыто, не попадет под дождь.
Поэтому открой спрятанное.
То, что связано с божеством, не попадет под дождь.
(Буддийский канон, ср. Мф. 10:26—27)

Если человек пытается скрыть в себе какой-то недостаток или порок, когда-нибудь это станет для него поводом к судебному разбирательству и дополнительным источником бед. Любое тайное учение, не выставленное на свет, подвергнется разрушению со стороны высших сил. Будда говорил: я не утаиваю учения в руке.

По мере возрастания веры все препятствия должны исчезать, но лишь после того, как муки совести и жажда нравственного покоя преодолены как искушения, не будучи уничтожены или даже подавлены. Такая форма внутренней работы называется преодолением крайности. С другой стороны, потакание, безоглядное азартное следование всем своим наклонностям и инстинктам, которые расцветают и призывно звучат у того, кто упорно идет к цели, также отвергается без уничтожения источника страстей в личности. «И понял Гэсэр своей золотой головой, что основы греха уничтожать нельзя» (Сказание о Гэсэре). В результате такой работы осознается принцип «Золотой середины», «Благородного пути», Дао и т. п., о чем подробнее будет сказано далее.

Да приступаем с искренним сердцем, с полною верою, кроплением очистив сердца от порочной совести, и омыв тело водою чистою.
(К Евреям 10:22)

Очистившийся человек уже не имеет совести (сознания грехов, Евр. 10:2). В конечном итоге освобождение достигается только ценой жертвы — распятия Христа, которое, конечно, имеет для каждого человека свой внутренний смысл.

Сочитесь, бесхитростные кровавые капли,
Из ран моей совести, нанесенных для того, чтобы высвободить вас,
С моего лба, с моего лица, с моих губ,
Из моей груди, из меня самого, где был я в укрытии...
(У. Уитмен)

О сердце глупое, когда ж ты перестанешь
Мечтать и отзыва молить?
О мысль суровая, когда же ты устанешь
Все отрицать и все губить?
Когда ж мелькнет для вас возможность примиренья?
Я болен, я устал... Из незаживших ран
Сочится кровь и [нрзб] прокляты сомненья!
(С. Я. Надсон)

Добавим, что «мысль суровая... все отрицать и все губить» и есть главный враг живого, саморазрушительное начало в человеке, стремление к последнему прекращению всего, Работа Смерти — крайность несуществования. Истина посередине.

Когда б я долго жил на свете,
Должно быть, на исходе дней
Упали бы соблазнов сети
С несчастной совести моей.

Какая может быть досада
И счастья разве хочешь сам,
Когда нездешняя прохлада
Уже бежит по волосам?

Глаз отдыхает, слух не слышит,
Жизнь потаенно хороша,
И небом невозвратно дышит
Почти свободная душа.
(В. Ходасевич)

Нам прекрасно известно, что человек встает на путь совершенства в свое время, и мы не ставим своей целью форсировать сроки любой ценой. Однако выйти за рамки мирской проблематики и столкнуться с запредельным когда-нибудь доведется каждому, чему мы сознательно способствуем.

А: Ну, как теперь?
В: Вроде бы еще капля совести осталась.
(Шекспир. Ричард III)

В наше время, как и в евангельскую эпоху, снова звучат слова Исайи: «Приготовьте путь Господу». И это Его явление будет вовсе не таким, как многие ожидали.

О, Его не привяжете
К вашим знакам и тяжестям!
Он в малейшую скважинку,
Как стройнейший гимнаст...
(М. Цветаева)

Отвечая на возможные обвинения и требования любой ценой сохранить благочиние, напомним библейские слова:

Бог поругаем не бывает.
(К Галатам 6:7)

Воскуряющий фимиам — то же, что молящийся идолу.
(Исаия 66:3)

Или, по словам М. Лютера, Богу святотатство порой дороже, чем хвала. В нашем случае святотатство — разрушение мрачного покрова, состоящего из суеверий и стереотипов. Самые страшные богохульства Библии произносит жаждущий истины Иов, и он оказывается более прав, чем его благочестивые друзья. Праведность же состоит не в превознесении Бога, а в исповедании греха через обретение истины:

Пусть не говорит грешник, что он не согрешил, потому что горящие угли возгорятся на голове того, кто говорит: я не согрешил пред Господом Богом и славою Его.
(3 кн. Ездры 16:54)

В конце концов покров истины должен быть снят (Мф. 10:26).

Я есмь все, что было, есть и будет. Ни одному смертному не дано приоткрыть завесу, которая скрывает Меня.
(Надпись Платона на стеле Сайского храма)

Простое гностическое толкование позволяет увидеть в писаниях не запрет, а замаскированный рецепт победы над смертью. Тот, кто приподнял и открыл завесу тайны, уже сделал шаг к обретению знания и, теоретически, бессмертия.

Таит покров пощады тайну Божью:
Убил бы алчных утоленный голод.
Безумит постиженье... Пусть же молод
Забвеньем будет мир — и ложью!
(Вяч. Иванов. Спор. Читателю)

Но почему же рецепт замаскирован? Все просто — спасение дело добровольное. В том, что человек избирает, и заключается высшее проявление свободы воли.

Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию.
(2-е Петра 3:9)

Лекарство действует, когда оно составлено на основании упорных поисков.

Вы сами должны сделать усилие. Татхагаты — единственные учителя. Те, кто следует этим путем и самоуглублен, освободится от оков Мары.
(Дхаммапада)

Здесь Мара — смерть, Татхагата — благое начало, внутренний водитель, интуиция. Чтобы выздороветь, нужно еще и регулярно принимать лекарства.

Можно знать науки и быть дураком.
Только тот мудр, кто деятелен.
Больного едва ли вылечишь
Одним лишь названием лекарства.
(Хитопадеша)

О том же говорят слова, приписываемые Будде:

Братья, не для того пришел я, чтобы предложить вам какие-то догмы, и я не требую от вас веры в то, во что веруют многие другие. Только к просвещению, ничем не ограниченному, призываю я вас; пользуйтесь собственным умом, развивайте его, вместо того, чтобы дозволить ему тупеть. Я заклинаю вас — не уподобляйтесь диким зверям или глупым овцам. Я молю вас — будьте здравомыслящими людьми, неутомимо практикующими для овладения истинным знанием, которое победит страдания.
(Цит. по: Н. Рокотова. Основы буддизма)

Данный отрывок следует расценивать как вариант призыва, сильную попытку обращения неверующего; он вполне может рассматриваться как эталонный. Медлить больше нельзя. Настало время жатвы.

Написано: «Время Господу действовать: закон Твой разорили (Пс. 118:126)». Дни коротки, заимодавец теснит, глашатай взывает весь день. А Жнецов поля мало (ср. Мф. 9:37), да и они на краю виноградника.
(Зогар 3.127b)

Мы как раз живем в последние времена, когда завесы храма разорваны (Мф. 27:51), а печати сняты (Дан. 12:4, Откр. 22:10). Это не означает, что люди стали более умными и духовными, — просто сейчас нужны новые, более сильные и горькие (острые) лекарства. Разумеется, такое время наступает всегда для конкретной личности, но не для всех сразу.

Моисей же взял и поставил себе шатер вне стана, вдали от стана, и назвал его скиниею собрания; и каждый, ищущий Господа, приходил в скинию собрания, находившуюся вне стана.
(Исход 33:7)

Бог не станет жить в земных храмах (Ис. 66:1), но Он недалеко от каждого из нас (Деян. 17:27, Ис. 55:6). Истинный нерукотворный храм — это сам человек (Иоан. 2:21), его тело и сердце, где и должен пребывать Бог. Все, что находится вовне, — лишь идолы (2 Кор. 6:16, Откр. 22:15).

Все, что сокрыто за вратами храма,
что стало тайной, — все это не Рама.
(Кабир)

Страх следовать за трудной и неприятной истиной и ее вульгаризация — в целях якобы большей легкости и доступности — приводит к исчезновению самой истины: она растворяется в пустых словах. Как понимали уже библейские пророки, а затем классики марксизма, религия слишком часто становилась делом ложного утешения.

И врачуют рану дочери народа Моего легкомысленно, говоря: «мир, мир!», а мира нет.
(Иеремия 8:11, ср. Иез. 13:10—11)

Мы же действуем совершенно иначе, просто и бесцеремонно.

А: Синьор, как ни похвальна прямота,
Сейчас она груба и неуместна.
Накладывать на рану должно пластырь,
А вы лишь растравляете ее.
В: И очень хорошо!
С: Как истый врач.
(Шекспир. Буря)

Использование религии как утешительного обмана рано или поздно перестает удовлетворять любого сознательно мыслящего человека, обладающего к тому же духовным (да просто жизненным) опытом.

— Ты знаешь, — сказала она, — что я воспитывалась в очень религиозном институте. В результате у меня есть явная склонность окарикатуривать такие вещи, и она становится просто гадкой, когда кто-нибудь начинает говорить о религиозных идеалах...
— Знаешь, что это доказывает? — воскликнул Ульрих. — Да только то, что сила для добра, которая, видимо, каким-то образом заложена в нас, тотчас же разъедает стенки, как только ее запрут в твердую форму, и через отверстие сразу же улетает ко злу!
(Р. Музиль. Человек без свойств)

Когда ложь устаревших катехизисов становится очевидной, современные образованные люди начинают смеяться и над Библией. Однако такой «интеллектуальный прогресс» уже является результатом непонимания и нарождающегося еще более глубокого невежества. Единственный путь решить эту проблему — не избегать толкований, перевертывающих «общепринятые» богословские понятия, рискуя при этом вызвать на себя критику с двух сторон.

Сказывал авва Антоний, что придет время, когда все люди обезумеют, и если увидят кого в здравом уме, возмутятся и скажут ему: ты, дескать, безумствуешь, — через то, что не будет он подобен им.

А ты — ты выжил из ума, глупец!
Своей горячкой злоупотребляя.
Ты ледяным потоком поучений
Принудил кровь от наших щек отхлынуть.
Заставил нас от гнева побледнеть.
(Шекспир. Ричард II)

Однако их рассказ об этой ночи,
Об их совместном извращеньи мыслей
Свидетельствует больше, чем о грезах,
И вырастает в подлинное нечто;
Хоть это все и странно, и чудесно.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

У читателя, еще не открывшего в себе веру, возникнут вопросы: Зачем мне заниматься высокими запредельными истинами? Зачем мне чужие абсурдные фантазии, если в моем мире все так просто и понятно? Зачем вникать во всю эту мешанину информации, эту галиматью, если мне такие вещи познать не дано?

С ума сошел, кто души силу и пределы
Испытает; кто в поту томится дни целы,
Чтоб строй мира и вещей выведать перемену
Иль причину, — глупо он лепит горох в стену.
(А. Д. Кантемир)

Нет, все не зря. На самом деле это не бесполезные глупости; когда-нибудь потребность в высших истинах возникнет у каждого. Если такая книга будет, в нее можно будет заглянуть в критический момент жизни и выверить свою позицию, выдернуть хоть небольшую ниточку, включающую несколько мыслей, и построить из них цепочку собственных рассуждений. Тот, кто будет избран и встанет на путь свободы, сможет пройти через все тернии исследования закона. Фанатики, которые борются с самой идеей спасения, которым нравится отстаивать невежество, тупость и рабство, тоже получат свое. Так же как излишне доверчивые и не в меру ретивые искатели.

А ты, больной помазанник, вручаешь
Свою судьбу беспечно тем врачам,
Которые тебя ж и отравили.
(Шекспир. Ричард II)

Для жатвы странной и безумной,
Рабы, восстав из-под земли,
Какому фермеру пришли
Вы до краев засыпать гумна?
(Ш. Бодлер)

Истребите в Вавилоне и сеющего и действующего серпом во время жатвы; от страха губительного меча пусть каждый возвратится к народу своему, и каждый пусть бежит в землю свою.
(Иеремия 50:16)

Хотя сами идеи канонических текстов являются хорошими и высокими, процесс приобщения к ним может быть весьма мучительным, не говоря уж о последующей работе над собой.

«Все объясняют легко теории, коим наставник
Мудро нас обучил», — так мне сказал ученик.
Если из дерева крест смастерите вы аккуратно,
Можно к нему подогнать тело живое на казнь.
(Гете)

Когда абстрактные положения (истины, распластанные на бумаге) наконец прикладываются непосредственно к нашей живой душе, неизбежно приходится повторять крестный путь Христа, о чем все так давно мечтают.

Люди! Спешите узнать, для чего вы живете на свете!
Ключ к этой тайне продам ровно за десять грошей.
(Гете и Шиллер)

Наша книга, как и всякая проповедь (явная или скрытая, намеренная или ненамеренная), выходит за пределы нормальных человеческих представлений — в ней неизбежно начинаются разговоры о греховной природе человека, печали и страданиях. Духовные истины призваны преобразовать и раскрыть сознание. Этот процесс обостряет все органы восприятия и часто бывает очень болезненным. Боль имеется в виду не столько нравственная, сколько обычная, физическая, поскольку последняя неизбежно присутствует в этом мире.

Кабир, отвергни зло и ложь!
Приняв от мира только боль,
Опарой жизни ты взойдешь,
где смешаны мука и соль.

А что касается боли нравственной, то она, как выяснится позже, все-таки превосходит физическую. Преобладая у наших мудрецов-читателей, внутренние терзания разного рода возвышают их над другими, поскольку они начинают видеть мельчайшие проявления неудовлетворительности и тягот мира.

Глупцы думают, что страдания заключаются лишь в болезненном ощущении. Воистину, чувства их извращены. Они уподобляются больному, представляющему себе, что сахар горек. Пушинка шерсти, опускаясь на руку, неосязаема, но проникая в глаз, она причиняет сильную боль. Ладонь — это невежественный человек, глаз — это мудрец. Лишь мудрый человек глубоко потрясен зрелищем страдания мира.
(Мадхьямикавритти, ср. Мф. 7:3)

В мире существуют тяготы, страдания и беды, и кто-то является живым носителем этих категорий. Как горе и злосчастье он посещает всех людей и создает препятствия тем, кто идет к совершенству.

Был у царя сын по имени Дуттха-кумара, «Порченый». Злобностью и коварством молодой царевич не уступал змее, которой наступили на хвост, и, с кем бы он ни разговаривал, тотчас же прибегал к оскорблениям и побоям. Для дворцовых слуг и для всех людей за стенами дворца царевич Дуттха был точно пылинка в глазу, и один его отвратительный вид наводил такой ужас, словно появление демона-пишача, пришедшего пожрать всех.
(Джатака об истине)

Тот, кто стремится к спасению, неизбежно вступает на пути закона и как бы попадает в ад. Совершаемая им работа вызывает встречу с враждебными и злобными силами и властями, мироправителями тьмы (Еф. 6:12), князем мира сего. Змей бездны, которому наступают на хвост, поднимается, пробуждается и приходит в этот мир. Он мучает и истязает человека как внутренний противник (сатана), опровергающий Бога и мешающий очищению. Его власть распространяется и на слуг (избранный народ, евреев), и на весь остальной мир. Когда человек принимает на свои плечи труд для Бога, он неизбежно встречается и общается с этим демоном, который постоянно совершает жертвоприношение, обгладывая плоть человека. Помимо боли преодоление таких трудностей принесет и радостные победы. Не бывает героев без шрамов; кто не падает, не научится ездить на велосипеде.

Однако не в том главное достоинство нашей книги, что она вызывает новые горько-сладкие чувства, ощущения болезненного удара током в момент прозрения и затем успокоительного бальзама на сердце. Она уведомляет читателя, что средства спасения имеются, а хороший исход гарантирован. После королевского крокета Король шепотом говорит: «Мы вас всех прощаем», несмотря на громогласное обещание Королевы отрубить всем головы (Алиса в Стране Чудес). Как сказано в «Пикнике на обочине» братьев Стругацких, «счастье для всех даром, и никто не уйдет обиженным» (в этом же источнике, однако, объясняется, что каждый получает именно то, что искал, но в неожиданной для себя форме). Вода жизни дается бесплатно (Откр. 22:17, Иоан. 7:37). Но все это для тех, кто встал и пошел.

Трусы, олени, вороны, если внушает им страх
Переселенье, нередко гибнут в родимых местах.
Блажен, чья дорога — в далекую даль,
А в сердце — по дому родному печаль.
Презрен домосед, что хвалиться готов
Протухлой водой из колодца отцов.
(Панчатантра 1.14)

В такое странствие впервые отправляется Авраам — отец веры и родоначальник евреев (Быт. 12:1).

Солнцу подставь спину, огню — живот,
Господину отдай все сердце, а будущей жизни — помыслы.
(Хитопадеша 2.2.30)

Помыслы — самое сильное деяние для человека. Схватившись за тяжелый груз и потащив его, попадешь всего лишь в состояние животного. Если же ты замыслил достичь свободы и начал изыскивать средства, это и есть самое лучшее дело. И думать надо не о будущей жизни, а о том, чтобы тебе не было плохо сейчас, — это и есть начало спасения. Нужно не валяться в слезах на коленях, а переходить к блаженному состоянию сию минуту, каждое мгновение.

Мы построили себе гнезда, натаскав травы в своих клювах.
А у вас есть ноги и руки; чего же впадать в уныние?
(Хитопадеша)

Небесный мир также устраивается словом божьим; птицы, строящие гнезда, — ангелы небесные. Царство небесное организовано серьезным трудом, нелегкой работой. Если существо, живущее внизу, ждет помощи от высоких посланцев с неба, которые призваны унести его на крыльях наверх, это неправильно. Не построив себе сам небесного райского удела, ты туда никогда не попадешь. Небесные сокровища обретаются вначале на земле, высшее воспроизводится внизу, человек пожинает то, что им посеяно (2 Кор. 9:6). Не надо унывать, лучше вместо этого упорно строить Царствие. «Все доступно для каждого» — из любой ситуации есть выход в сияющий мир блаженства, и многое на эту тему читатель найдет в нашей книге. Когда человек впадает в отчаяние из-за того, что ничего хорошего не происходит, он должен понять, что виноват сам. Он еще серьезно не занимался тем, чем нужно, — лично собой, забыл свой здоровый эгоизм.

Пускай от тебя отвратилась судьба, — что задумал, верши,
На помощь себе призывая все силы, всю волю души.
(Панчатантра)

Без усилия ничего не достичь. Цель приведет к хорошему результату лишь тогда, когда есть прочное основание — спасение, стремление от зла к добру. Вопреки абстрактному богословию, зло, дурная жизнь и горести — не эфемерные и непонятные мифические категории, а реальные, всем доступные состояния. Зло — то, что отравляет жизнь: болезнь, бессонница, тоска, мнительность, неверность жены, беды с детьми, неудачи на работе, ссоры с соседями. Самая примитивная зубная боль — наказание для того, кто недостаточно исповедует свои грехи (то есть не исправляет свои ошибки). Нельзя говорить о высшем как оторванном от низшего. Перечисляя категории добра, мы не будем, подобно служителям культа, ханжески говорить о высоком, о Боге и небе. Таким путем никто никогда не уйдет от зла и не достигнет хорошего. Добро — свобода от страха, от боли, здоровье, веселое настроение, материальный достаток, хорошие дети; если добро есть, все правильно идет само собой.

Великий всего достигает в усердном труде,
Ничтожный судьбу обвиняет в малейшей беде.
(Панчатантра)

Тот, кто не захотел перейти от дурного к хорошему, к свободе и радости, всегда оказывается в бедственном состоянии.

Мне так же, как и вам, приличен труд.
Но мне он легче: я по доброй воле
Трудиться буду, вы ж — по принужденью.
(Шекспир. Буря)

Здесь снова приводится описание того, кто поступил мудро: вовремя согласился на хорошее, даже не заплатив за него страданиями. Остальные же, по своей воле отказавшись от радости, будут трудиться ради непонятного и ненужного им результата, в принудительном порядке, через обман и наказание. Законы мира неотвратимы — любой имеющийся материал будет использован.

И «надо» может стать как трудный вздох,
Целящий с болью.
(Шекспир. Гамлет)

Духу противостоять трудно — истина сильна и непобедима. В этом состоит и единственное утешение, и надежда.

Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз... Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление... Или он вразумляется болезнью на ложе своем и жестокою болью во всех костях своих, — и жизнь его отвращается от хлеба и душа его от любимой пищи. Плоть на нем пропадает, так что ее не видно, и показываются кости его, которых не было видно. И душа его приближается к могиле и жизнь его — к смерти... Вот, все это делает Бог два-три раза с человеком, чтобы отвести душу его от могилы и просветить его светом живых.
(Иов 33:14—30)

Согласно Дигнаге (основателю буддийской логики), процесс познания есть познание Богом человека и одновременно человека Богом, когда один входит в другого. Толкование проводится по аналогии. Как говорил Будда, «я сделаю тебе сравнение, ибо многие разумные люди поняли посредством сравнения».

И видел я в видениях головы моей на ложе моем, и вот, нисшел с небес Бодрствующий и Святый.
(Даниил 4:10)

Пробужденный для истины (будда), который рассеял все свои омрачения и победил сомнения, а теперь бодрствует, и есть библейский Бог.

Пробужденный воистину наделен знанием высоких нравственных заветов, способностью к глубокому самососредоточению, мудростью, стремлением к спасению и умением объяснить путь, ведущий к спасению.
(Джатака о глупце)

Пробужденный просыпается в этом мире для того, чтобы совершить некоторую работу в определенное время — Судный день. Все названные полезные качества суть потенции читателя нашей книги, которые могут быть извлечены и реализованы в результате знакомства с достоверным библейским материалом. Ему предстоит познать себя — узнать свои возможности, а также соприкоснуться с Премудростью — любимой и самой превозносимой темой Ветхого завета; остальное уже понятно. Соответственно, если кто-то должен, но не хочет познать истину, в него будут входить скорбь, болезнь, беда — жестокий хирург, неумолимый учитель. Хранилищем таких «наставлений» является собрание проповедующих святых (проще, церковь), а больные — те, конечно, принимают лекарство за отраву.

Если холод не пронижет когда-нибудь наши кости, как сможем мы обладать цветущим абрикосом, наполняющим ароматом весь мир?
(Догэн)

Однако последовательность приятных и неприятных состояний может быть и обратной; возможно, с таким вариантом переживаний придется столкнуться и нашему читателю.

И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.
(Откровение 10:10)

Обидные слова этой книги, которую, как и всякую правду, непросто переварить, не раз выведут читателя из состояния сонного покоя и привычного самодовольства, приведут к бодрому вниманию и вызовут уже непреходящий острый интерес.

Едкая редька...
И суровый, мужской
Разговор с самураем.
(Басё)

Лекарства и врачи нужны людям не для того, чтобы доставить им удовольствие и обеспечить блаженство. Они лишь помогают избавиться от пороков, заслоняющих путь к высшей истине.

Я подаю вам горькие пилюли в сладкой оболочке. Пилюли безвредны, весь яд в сладости.
(Станислав Ежи Лец)

А вообще, люди обычно видят опасность не там, где она есть на самом деле, поскольку опасность о себе заранее не уведомляет.

Кабир сказал:
«Вино познанья сладко, но пить его не всем дано.
Учителю мы платим головою за это сладкое вино».

Мы же постоянно говорим об опасности для каждого, на каждом шагу и ежеминутной.

Учители, свой исполняя долг, искусно сочетают паутину.
(Ашвагхоша. Жизнь Будды)

Если учитель грамотный и опытный, то отмахнуться от него бывает труднее, чем от самой опасности. «Лечение страшней болезни.»

Смеются, и плачут, и просят: мол верь им.
А сами взирают на всех с недоверьем.
Кто праведен, дружбы с такими не водит,
Как с прахом усопших горшки их обходит.
(Панчатантра 1.4)

Так кому же верить? Нам, мудрецам-писателям. Потому что в таком случае все равно будете верить себе («всякий поступай по удостоверению своего ума», Рим. 14:5), и ошибки при этом неизбежны. Главным же достоинством мудрости является способность исправлять ошибки. Он: «Жизнь — ошибка...» Ему: «Исправим». Он: «Зачем мне такая судьба?..» Ему: «Исправим». Он: «Что-то надо делать...» Ему: «Увидим и исправим...»

Не знаешь ни силы, ни рода, тебе не внушает он веры? —
Держись в отдаленье: такие опасны бывают без меры.
(Панчатантра 1.10)

Короче, все сказанное подтверждает правоту слов Будды:

Учитель сообщает истину ученику, но обладать ею тот может лишь после глубокого, личного ее осознания.

Как бы то ни было, острые ощущения читающему гарантированы. Впрочем, мы старались правильно сочетать терпкое вино, которому в книге посвящена особая тема, с питательным молоком (Ис. 55:1, 1 Петр. 2:2, 1 Кор. 3:1—2).

Будьте добры, дайте мне еще одну чашу молока.
(Буддийский канон)

Пожалуйста. По-жа-луй-ста. Когда же под рукой нужного количества молока небесной коровы найти не удавалось, в целях безопасности головы и желудка читателя приходилось добавлять и воды — например, философские рассуждения и исторические сведения, способы добывания денег и кулинарные рецепты. Опять-таки, чтобы никакого вреда, но одна польза.

Неприятно пить особо вино и тотчас же особо воду, между тем вино, смешанное с водою, сладко и доставляет удовольствие; так и состав сочинения приятно занимает слух читателя при соразмерности. Здесь да будет конец.
(2 кн. Маккавейская 15:39, см. также Сирах 31:32—35, 1 Тим. 5:23)

Много уже слов сказано о пользе знания, скажем еще: много не покажется.

Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения. Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец.
(1-е Коринфянам 14:10—11)

Чужестранец! Прииди во благе! «Я поведу тебя в музей, — сказала мне сестра...»

Идем в поля... Я впереди, конечно,
Ты позади, как молодость моя, —
И будет петь печально и беспечно
Благоговейный ветер бытия.
(А. Адалис)

Что это, откуда эти пленительные звуки? Соблазн, искушение или озарение, вдохновение? Любовный восторг, творческий порыв или западня и совращение? Спасение или гибель, радость или тоска зеленая? Это одно и то же, или Муза это одно, а Сатана другое? Одни и те же вещи часто называют разными именами, а еще чаще разные вещи называют одним именем. Хоть мы и знаем ответы на все вопросы, но не будем вешать ярлыки определений и предостерегать конкретно, а предоставим право разобраться самому в сути явлений. Пусть основную работу по различению сделает Зоркий Читатель, и будет ему за это честь и хвала.

Не отделяют святого от несвятого и не указывают различия между чистым и нечистым, и от суббот Моих они закрыли глаза свои, и Я уничижен у них.
(Иезекииль 22:26)

А что касается Меня, то Я не говорю да, не говорю нет, не говорю и да, и нет, не говорю ни да, ни нет. Береженого Бог бережет.

Общеизвестно, что главным элементом любой мечты является желание получить Прекрасную Даму — Успех, обратить к себе Лик Фортуны, стать любимцем Удачи, завоевать богиню Счастья. В этом, в законном порядке, конечно, мы помогаем нашим Верным Читателям, не без помощи вышеупомянутых Дам.

Неиссякаемый поток любви
Лью в решето, его не наполняя.
(Шекспир. Конец — делу венец)

Это интересно. А подробнее?

Даже призываемая посетителем, пусть она не соглашается сразу же, ибо мужчины презирают легкодоступных. Чтобы разузнать о его желании, она посылает к посетителю массажистов, певцов, шутов... И пусть, послав сначала прихлебателя, соединяется в любви с тем, о котором разузнала. Пусть под предлогом боя петухов, баранов, разговора попугаев и скворцов, представления, [занятий] искусствами слуга приведет мужчину в ее жилище или же — ее к нему.
(Камасутра)

Вот так, просто и по-будничному, приходят к нашему Наивному Читателю понимание и Мудрость, желанная, та самая, без которой ничего не бывает ни наверху, ни внизу. Ну и любовь приходит вместе с ней, конечно.

Судьба приводит черными дворами
В потайный сад необычайных стран,
Где много лип, и розы под холмами
Пылают скромно, окружив фонтан.
(А. Адалис)

Дальше в Камасутре не менее интересно:

Она дает пришедшему как любовный дар какую-нибудь вещь, возбуждающую любовный интерес: «Лишь тебе самому и никому другому надлежит пользоваться этим». И если он рад этому, услаждает его беседой и знаками внимания.

Так же убедительно выглядит эта встреча в Библии:

Скажи мудрости: «Ты сестра моя!»
(Притчи 7:4)

Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста; набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!
(Песнь Песней 5:1)

А где все это происходит? В Эдеме. А где находится Эдем? Царствие Божие внутри нас. Но не будем отвлекаться, продолжим:

Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей. О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!.. Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник.
(Песнь Песней 4:9—12)

После того, как мы с облегчением узнаем, что женщина — это колодец, источник знания, события принимают давно ожидаемый и очень желанный оборот:

Пей воду из твоего водоема и текущую из твоего колодезя. Пусть [не] разливаются [распространяются, рассеиваются] источники твои по улице, потоки вод — по площадям; пусть они будут принадлежать тебе одному, а не чужим с тобою. Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей.
(Притчи 5:15—18)

Назовем некоторые имена нашей новой знакомой: Ева, жена эдемской молодости нашей; София-Премудрость; великая Пророчица Мария; непостоянная Удача-Фортуна; прекрасная и опасная Пандора; богиня счастья, богатства и красоты Лакшми (Шри)...

Случайный друг, я за двоих богата!
Случайный друг, скажи, куда идти?
Легчайшее, младенческое злато —
В моей руке для дальнего пути.
(А. Адалис)

Золотое райское яблоко в руке — совсем неплохой повод для интересного путешествия. Поедем на воды?

Во дворце том Майя, Великая Иллюзия, устроил бесподобный пруд, где были лотосы с лепестками из камня вайдурья и стебельками из драгоценных камней, где также были [живые] лотосы и белые водяные лилии и кишели стаи разнообразных водяных птиц. Он был пестрым от цветущих лотосов и прекрасных черепах и рыб. Он имел красивый спуск к воде, был лишен грязи и полноводен во все времена года. Был он прекрасен в уборе жемчужных брызг, вздымаемых ветром. Подходя к нему, выложенному драгоценными камнями и жемчужинами, [посетители], даже всматриваясь, не могли распознать [что в нем вода] и неожиданно падали в него.
(Махабхарата)

В этом отрывке дано исчерпывающее описание мистического сознания, Манаса, вместилища энергии мысли. Начиная знакомство с тонкими материями другого мира, еще не выработав четкой позиции и не имея наставника, человек падает в блаженное состояние нового видения, в водную стихию чистоты и прохлады, что так дорога утомленному путнику.

Исследовать запредельное целесообразно не на рациональном языке, который способен выдавать лишь дискретный (дробный) набор истин, а скорее как многокрасочную ткань сновидения, в непрерывном (на физическом языке — ламинарном) течении, в женской стихии. На Востоке для описания этого образа используется термин майя (магическая реальность), не вполне точно переводимый как иллюзия.

Это — область чьей-то грезы,
Это — призраки и сны!
Все предметы старой прозы
Волшебством озарены.
(В. Брюсов)

Белую лилию с розой,
С алою розой мы сочетаем,
Тайной пророческой грезой
Вечную истину мы обретаем.
(Вл. Соловьев. Песня офитов)

С технической стороны, путешествие по запредельному описывается в индийских упанишадах как прохождение последовательности четырех состояний. Это бодрствование, сон (непрерывность знания), глубокий сон (поглощение) и турья — четвертое, неизреченное состояние, приносящее счастье, недвойственность и растворение мира. Сон — форма знания о трансцендентном, не постигаемая дискурсивно-логически. Она дается тому, кто обладает восприятием ребенка, верящего в красивую сказку. Детское неомраченное сознание дает пример непрерывного мироощущения. Это сознание без ограничений, летящее по ветру, на облаке непосредственности. В буддийских джатаках рассказывается, как восторженный ребенок рассматривает красочные фрески в храме (на небесном куполе), включаясь в эту игру. В момент созерцания высших истин йог становится ребенком, ибо детям принадлежит Царствие небесное (Мф. 19:14).

Однажды под вечер Учитель в сопровождении многих монахов прогуливался по манговой роще и, проходя мимо красивой купы дерев, решил рассказать монахам о своих деяниях в прошлой жизни, а потому и улыбнулся. «Почему вы улыбнулись, почтенный? — спросил его тхера Ананда. — Ведь просто так, без причины и без повода, просветленные не улыбаются». — «Некогда, Ананда, еще во времена царя Макхадевы, я здесь играючи упражнялся в созерцании и правил этой страной», — ответил Учитель и рассказал о былом.
(Джатака о царе Ними)

Будда играл в райском саду как играют дети, которым принадлежит Царство небесное. Истина может быть постигнута только через ум ребенка, через детскую непосредственность и свободу. Созерцающий прикасается к запредельному и становится царем, способным управлять всеми мирами вплоть до самых высших. В восточных текстах мир видится как игра Бога-ребенка. Впрочем, кое-чем в детском возрасте заниматься опасно: древние рекомендовали убирать от детей подальше зеркало, которое позволяет уйти в мир сновидений. Попробовав восхитительных ягод с гвоздичного дерева или увидев красивейшую чаровницу-апсару, молодость не может избавиться от привлекательности — это выше ее сил.

Ибо во множестве сновидений, как и во множестве слов, — много суеты.
(Екклесиаст 5:6)

Умереть, уснуть. — Уснуть!
И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;
Какие сны приснятся в смертном сне,
Когда мы сбросим этот бренный шум, —
Вот что сбивает нас...
(Шекспир. Гамлет)

Пробуждение превращает материал иллюзии в логическое, которое лишь предоставляет формальное доказательство уже понятого. Введение ребенка в мир логики разрывает поток его сознания, ведет к беспокойству и возникновению вопросов типа «как?», «почему?».

Есть у меня шестерка слуг,
Проворных, удалых,
И все, что вижу я вокруг, —
Все знаю я от них.

Они по знаку моему
Являются в нужде.
Зовут их: Как и Почему,
Кто, Что, Когда и Где.

Я по морям и по лесам
Гоняю верных слуг.
Потом работаю я сам,
А им даю досуг.
(Р. Киплинг)

Не последовавший нашим рекомендациям надолго останется в состоянии неразвитого, «младенствующего умом», а понявший, что цепляться за промежуточное и преходящее вредно, пойдет в своем развитии дальше. «Притеснители народа Моего — дети, и женщины господствуют над ним» (Ис. 3:12).

Как обнимающий тень или гонящийся за ветром, так верящий сновидениям. Сновидения совершенно то же, что подобие лица против лица. От нечистого что может быть чистого, и от ложного что может быть истинного?
(Сирах 34:2—4)

Согласно еврейскому толкованию, Иаков, борясь с Богом (Быт. 32), борется со своим двойником — ангелом-хранителем Исава, лицо которого он видит во сне как лицо Божье (Быт. 33:10). Одержав эту победу внутри себя ценой перелома ноги, Иаков уже спокойно разговаривает с братом наяву.

В заветной правде отражений
Удвоены, углублены —
Все истины земных стремлений,
Все наши праведные сны.
(В. Брюсов)

Проблема истины, которую трудно найти в нашем мире, связана с уходом в запредельное. Нарцисс смотрит в воду и не может оторваться от своего отражения. Даже праведный Иов не мог оторваться от зеркала закона, требуя суда с Богом.

Вот сон, пришедший в яркий миг забвенья, —
Он волю дал ему в глухую ночь прозренья,
Одел в крылатые и яркие одежды,
Сорвав их на лету у огненной надежды,
Послал его парить там, в выси недоступной,
Гонясь за золотой победой неприступной.
И сон, поднявшись ввысь, от неба оттолкнулся,
Но тайны неподвижной не коснулся.
(Э. Верхарн)

Сон — постижение запредельного в определенной системе взглядов. В этот миг человек осваивает новые категории запредельного и в сознании рождается иная система взглядов. В сновидном состоянии возникает мифически-сказочное сознание ребенка, а весь предшествующий мир видится нереальным. Просветление-прозрение названо глухой ночью — человек погружается в темноту знания. Надежда — побудительное движущее начало, которое спускается вниз; переодевание подробно описано в гностическом Гимне Жемчужине, которым мы займемся ниже. Небо и земля разделены экраном, защищающим мир от Бога.

Один человек пришел к гетере, но она перенесла свидание, поскольку назначила встречу другому. Ночью человек увидел во сне, что наслаждается с ней любовью, и был удовлетворен этим. На следующий день он рассказал гетере свой сон, и та потребовала с него плату. Дело пришлось решать судье-бодхисаттве. Он взял деньги у человека, показал их отражение в зеркале гетере и отдал обратно.
(Из буддийских агам)

Занимаясь практикой созерцания и находясь в сновидном состоянии, человек получает иллюзорные райские наслаждения, предоставляемые женщиной-майей. Эти удовольствия всегда временны и не имеют реальной ценности. Истинное спасение можно обрести только живя в теле на земле. Когда женщина пытается что-то получить для себя в этом процессе, она видит только зеркальное отражение, инверсию, отрицание. Зеркалом здесь служит материя ума — читта.

Солнце восходит, достигает глаза колибри в середине неба и движется назад, отражаясь в другой половине небосвода, в огромном зеркале. Поэтому меня и зовут Великой Слюнкой Обманного Зеркала! Это мы, слюнки зеркала, создаем мир. Ночь, созданная для женщин, — обман. Солнце не достигает ночи. Туда является только его отражение. Женщина получает выдумку, а не правду. Кукулькан не спит с ней, и любит она только его образ.
(Мигель Астуриас. Кукулькан)

При спуске вниз София-Премудрость теряет истинный свет, за который она приняла его отражение. Для того, чтобы излечить слепого, Иисус делает брение из своей слюны.

Один бедный человек много задолжал людям и сбежал в пустыню. Там он нашел ларец, полный драгоценностей, на которых лежало чистое зеркало. Бедняк поднял зеркало и, обнаружив в нем человека, сложил руки в молитвенном жесте: «Я думал, что ларец пустой, а оказалось, что в нем находитесь вы! Не сердитесь на меня, господин!»
(Сутра ста притч)

Бог воплощается в мире как самое нищее существо. Бога внутри себя достигает только тот, кто отрекся от всех земных благ и потерял способность жить в этом мире. Когда сформировано учение, появляется зеркало, с помощью которого исследуется закон. Только тот, кто ушел в зазеркалье и перестал видеть свою личность, разрушив эгоизм, переходит к альтруизму — божественному состоянию без границ. Бедный человек осуществил исход и через зазеркалье добрался до состояния пустоты, безопорности всех истин, почему ларец и казался пустым. Однако рано или поздно становится ясно, что сам процесс созерцания производится некоторым живым началом — Я, Пурушей, зрящим, носителем сознания. Добрых снов, дорогие читатели!

Ты странно спишь — с открытыми глазами:
Ты ходишь, говоришь и видишь сны —
Все сразу.
(Шекспир. Буря)

Злонамеренный аналитический разбор нашей книги очень быстро позволит уловить составителей в слове (Мф. 22:15) и обнаружить массу формальных противоречий на бытовом и «научном» уровнях. Сознание читателя не раз придет в смущение, встретив в разных местах текста высказывания, которые очень трудно согласовать «по человеческому рассуждению». В действительности в книге нет ни простой логики, ни привычных шаблонов и схем — они в принципе неспособны описать запредельное; сможет сделать это понявший недвойственное.

Должны мы лить сухую воду,
Ее налив в стакан без дна.
(Д. Минаев)

Истина не может быть доказана, она может быть только открыта. Если она не пришла, насильно вы ее не приведете — своим усилием можно только отворить дверь для нее. Обещать легкое спасение вовсе не входит в наши намерения, хотя некие попытки мы все-таки предпримем. Мы также не даем четких инструкций по постижению духовных миров, как это предлагается в теософской и оккультной литературе, и в этом смысле стоит предостеречь читателя от разочарования.

Коль мыслишь, я любовь свою к тебе скончала,
Так ищешь тут конца, где не было начала.
(А. П. Сумароков)

Взамен книга предлагает нечто большее — увлекательное (или увлекающее) и в высшей степени поучительное повествование и путешествие, где предстоит много удивительных и небезопасных встреч.

Я мнил, что человечество — верховье, мы ж мчимся к устью.
(В. Хлебников)

Поток воды символизирует бытие Бога — реку времени, а снятие преград (запруд), которое является одной из целей книги, — очищение (но не обязательно промывание) сознания от накопившегося мусора.

О, что за буря поднялась в душе!
Мне снилось: по безрадостной реке
Угрюмый лодочник, в стихах воспетый,
Меня повлек в обитель вечной ночи.
(Шекспир. Ричард III)

Какой такой лодочник? Я и плавать-то не умею как следует. Да и при чем тут...

Говорит хранитель дома хранителя печати, Ну, победоносный: «Приветствую тебя, о Великий Бог, плывущий в ладье своей, возьми и меня в ладью свою. [Я шел по твоим стопам,] так позволь же мне быть рулевым в путешествиях твоих и пребывать среди тех, кто принадлежит тебе, и кто обитает среди звезд, которые никогда не садятся».
(Папирус Ну. Глава о том, как войти в ладью Ра)

Убедительно звучит, возможно, что и выглядит убедительно. «Поедем, красотка, кататься...»

Процесс «плотской нечистоты омытия» неизбежно сопровождается преодолением некоторых суеверий, как светских, так и «духовных», приятных и облегчающих жизнь.

Таскают — кто иконостас,
Кто крестик, кто иконку, —
И веру в Господа от нас
Увозят потихоньку.
(В. Высоцкий)

Мы тоже вносим свой вклад в разрушение наивной и формальной веры читателя, даря ему определенное количество знания. Последнее дает ему возможность сохранить себя и обрести подлинную веру свободного человека, для чего, однако, нужны дополнительные личные усилия. Что и говорить, нелегкий это труд — писать хорошую, полезную, интересную книгу о возвышенном. Но старые, устоявшиеся интересы неумолимо побуждают к этому, да и время подходящее:

Тут я, вздохнув, ссылаюсь на Писанье:
Господь велит воздать добром за зло,
И краденой евангельской ветошкой
Я наготу злодейства прикрываю,
Лелея адский план, святого корчу.
(Шекспир. Ричард III)

О значении символов одежды и наготы мы подробно говорили выше.

Даже просто листая книгу, читатель сможет снять с себя или хотя бы ослабить некоторые привычные, но опостылевшие оковы и тем самым приблизиться к свободе, изменить свою жизнь к лучшему.

Да придет ко мне мудрый человек, не лжец, не обманщик, но человек прямодушный. Я наставлю его, научу его дхамме — таким способом, что, практикуя преподанный ему путь, он скоро будет знать сам и видеть сам. Так он действительно придет к освобождению от оков — иными словами, от цепей неведения.
(Маджхима-никая)

Книга предназначена не столько для чтения, сколько для изучения, исследования самих себя — насколько мы приблизились к пониманию запредельных тайн. Это путешествие внутрь себя, по дорогам своей судьбы, кочевье по полям познания, работа по засеванию семян и сбору урожая, деятельность, издавна считавшаяся высшей, — обретение истины. Не давая готовой истины, мы утверждаем, что ее можно найти, а искать — просто необходимо. Обращаясь непосредственно к сердцам ищущих, книга стремится пробудить в них интуитивное озарение, привести к открытию богатейшего, неисчерпаемого, неповторимого по красоте и величию внутреннего мира, который есть в каждом. Говоря: «Царствие небесное внутри вас», — Библия раскрывает для нас единственную возможность — возможность успокоения всех волнений через обретение вечности. Ей вторит восточная мудрость, гласящая: «Рай недалеко...». Никакая книга не обеспечит в законченном виде бессмертия, вечности и невыразимого покоя. Однако книга укажет, где начинаются поиски совершенного, где звучат слова призыва к пробуждению. И если в нашей душе нет гармонии высшего, значит, мы только на пороге к Странствию и Достижению, Обретению и Восхищению.

Дельфийская надпись гласит: Познай самого себя, и ты познаешь богов и Вселенную. В еврейском Пятикнижии многократно звучат слова «внемли себе». Об этом же говорят ветхозаветные пророки и Новый завет.

Душею моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей с раннего утра.
(Исаия 26:9)

Лицемеры! Лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаете? Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно?
(От Луки 12:56—57)

На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы.
Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте. Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть.
(2-е Коринфянам 10:7, 13:5)

В познании своей внутренней сущности — Христа — заключается и новозаветное таинство причастия.

Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем.
(1-е Коринфянам 11:28—29)

Согласно восточным и апокрифическим иудеохристианским текстам, огромное жертвенное тело Христа-Пуруши (вселенского человека Адама Кадмона, который отождествлялся с предсуществующим Мессией) образовало весь мир, распавшись на жемчужины.

Впрочем, я-то, Федр, считаю, что подобные толкования хотя и привлекательны, но это дело человека особых способностей; трудов у него будет много, а удачи — не слишком... У меня же для этого досуга нет вовсе. А причина здесь, друг мой, вот в чем: я никак еще не могу, согласно дельфийской надписи, познать самого себя. И по-моему, смешно, не зная пока этого, исследовать чужое.
(Платон. Федр 229—230)

Как учил Будда, в этом теле, смертном и высотой не больше сажени, но сознательном и наделенном умом, находится начало мира, его развитие и его упадок, а также путь, ведущий его к исчезновению (которое наступает для просветленного). Тело, в котором живет душа, то есть Христос, является уникальным инструментом познания, который необходимо держать в чистоте, и в то же время душа и сама по себе служит инструментом очищения. Постигая себя, познаешь и запредельное. Человек ничего не может знать о природе нирваны и возможности бессмертия, пока не поймет самого себя, обретя это знание опытным путем. Знакомясь со своим внутренним миром, человек одновременно познает внешний мир как слитные части целого.

Познав единого Бога, объемлющего вселенную, [человек] освобождается от всех уз.
(Шветашватара упанишада 4.16)

Бог, найденный внутри себя и в то же время распространяющийся на весь мир, ведет человека к свободе.

Следует распознавать это существо, — и оно способно быть бесконечным. Он не мужчина и не женщина, он и не бесполый. Какую телесную [оболочку] он принимает, тою и охраняется.
(Шветашватара упанишада 5.9—10)

Проявления творца-демиурга бесконечны, двойственность лежит в самом его основании.

Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром.
(1-е Коринфянам 11:31—32)

Познавший себя человек становится недосягаемым и не подлежит высшему суду. Наоборот, жил зря тот, кто поленился сделать это при жизни, поскольку он не избежит наказания.

И если кто-нибудь покидает этот мир, не видя собственного мира, то [мир] тот, подобно непрочитанной веде или несделанному деянию, не приносит ему пользы. И если даже не знающий этого делает великое и благое деяние, то оно гибнет под конец.
(Брихадараньяка упанишада 1.4.15)

Спасительна лишь сознательная целеустремленная деятельность через благое пожелание самому себе. Только принятое самостоятельно решение двигаться по пути совершенства дает какие-то результаты, имеющие отношение к личному спасению. Бесполезно рождаться и умирать, если во время отведенного тебе краткого промежутка времени ты не сделал ничего, чтобы осуществить истинное право человека: выйти за пределы обусловленного круга феноменального мира и перейти на качественно новую ступень свободы. Обычная благотворительность (внешнее благочестие и добрые дела) не приносит никаких плодов в вечности.

Не всем тем, кто всем обладает, положено познать себя. Однако те, кто не познает себя, не будут наслаждаться тем, чем они обладают. Но лишь те, кто познал себя, будут наслаждаться этим.
(Евангелие от Филиппа 105)

Если главная задача познания себя решена, ищущий человек получает посвящение и обретает радость.

Счастливы те из людей земнородных, кто таинство видел.
Тот же, кто им непричастен, до смерти не будет вовеки
Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном.
(Гимн Деметре 480—482)

Таинство состоит в том, чтобы увидеть при жизни все препоны смерти и победить их своей сознательной деятельности, стремясь к освобождению. Посвященный — тот, кто сумел разжечь в своем сердце эту искру в огонь тапаса.

Трижды счастливы те смертные, которые отходят в Аид, повидав эти обряды; ибо только им дарована там истинная жизнь; для остальных все, что находится там, — зло.
(Софокл)

Радость всегда бесконечна. Приходящее ей на смену зло существует и в форме жизни, и в форме смерти, но всегда конечно и преходяще. Не победив зло через отречение уже при своей жизни, после смерти человек столкнется только со страшным, а при жизни — с воздаянием за содеянное. Совершенство состоит в уничтожении причин дурных деяний, разрушении механизма накопления и воспроизведения зла. Смерть, которая прекращает зло и дурные состояния, может быть использована во благо — чтобы победить ее саму.

[Лишь] тем мудрецам, которые видят Его в самих себе, [суждено] вечное счастье, а не иным... Лишь познав Его, идет [человек] за пределы смерти; нет иного пути, [которым можно было бы] следовать.
(Шветашватара упанишада 6.12—16)

Тот, кто увидел в себе высшее начало — проявление Бога, бесконечное и безначальное Совершенство, уже не нуждается в подтверждениях авторитетами других. Спасение — это однажды обретенное личное сокровище, которое никто не в состоянии похитить или взять себе в долю. Будда не передает другим просветления, а только указывает путь к нему.

Он — все делающий, знающий собственный источник, мудрый, творец времени, наделенный свойствами, всеведущий, Господин прадханы и сознающего начала, причина уз, постоянства и освобождения в круговороте бытия. Будучи таковым, Он, бессмертный, пребывает владыкой — мудрый, вездесущий, хранитель этого мира, который вечно владеет эти миром, ибо неизвестно другой основы [этого] владычества.
(Шветашватара упанишада 6.16—17)

Упанишады детально описывают категорию высшего существа — Творца, которой нужно овладеть для успешного осуществления спасительных практик. Однако они вовсе не призывают к поклонению Ему, то есть к идолотворчеству, через которое человек совращается и обманывает себя, осуществляя ложные религиозные цели. Наоборот, все практики направлены на то, чтобы уничтожить границы между низшим началом и запредельным и слиться с высшим. Так определяет цель йога: дживатман должен слиться с параматманом, живой с Запредельным. Механизм стирания границ кроется в реализации принципов: Ты есть То, Я — Брахма (Творец), и т. д. Вся тщательно разработанная система упражнений дается для того, чтобы внутренним путем любой мог обрести Высшее при этой жизни, как исход своих усилий.

Усердным трением размышления [человек] увидит Бога, подобного скрытому [огню]. Как сезамовое масло в зернах сезама, масло — в сливках, вода — в русле реки и огонь — в кусках дерева, так постигает в самом себе Атмана тот, кто взирает на него в правде и подвижничестве. [Он постигает] Атмана, проникающего во все, словно масло, находящееся в сливках, — корень самопознания и подвижничества. Это — высшая упанишада Брахмана! Это — высшая упанишада Брахмана!
(Шветашватара упанишада 1.14—16)

Бог не тождествен человеку, но Он присутствует в человеке, как и во всем мире, и является корнем самопознания. Йога состоит в соединении живой души, личности человека с Атманом. Чтобы начать свое спасение, нужно найти Его в себе, но это будет лишь началом спасительного пути.

Ибо снова радоваться будет Господь о тебе, благодетельствуя тебе, как Он радовался об отцах твоих, если будешь слушать гласа Господа Бога твоего, соблюдая заповеди Его и постановления Его, написанные в сей книге закона, и если обратишься к Господу Богу твоему всем сердцем твоим и всею душею твоею. Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: «кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?» и не за морем она, чтобы можно было говорить: «кто сходил бы для нас за море и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?» но весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его.
(Второзаконие 30:9—14)

Нет различия в религиях и учениях разных времен и народов в вопросе, что Бог открывался тому, кто любит, слушает, и стремится к соединению с Ним.

Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя и долгота дней твоих, чтобы пребывать тебе на земле.
(Второзаконие 30:19—20)

Познать себя — то же, что познать Бога в себе, потому что в другом тебе Его не найти, а можно прийти лишь к противному — к идольскому служению, об опасностях которого Библия говорит более чем подробно. Ну и тем более нелепо звучит призыв: «Познай составителей книги!» или недоумение: «А что там познавать в себе, живи как жил, голову не морочь. Врач — он знает, что во мне. Да и соседи знают, что я хороший человек».

Да не будет между вами мужчины или женщины, или рода или колена, которых сердце уклонилось бы ныне от Господа Бога нашего, чтобы ходить служить богам тех народов; да не будет между вами корня, произращающего яд и полынь, такого человека, который, услышав слова проклятия сего, похвалялся бы в сердце своем, говоря: «я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего»; и пропадет таким образом сытый с голодным.
(Второзаконие 29:18—19)

Здесь, как любит приговаривать Камасутра, приводятся стихи:

Он грань хотел стереть меж тем, чем был
И чем казался...
(Шекспир. Буря)

А вот удалось ли это нашим читателям? Надеемся. Надо просто постараться, поскольку других указаний с более сильным мотивом в писаниях не встречается. Спасение — учение разумного Эгоизма на начальных этапах перехода к развитому альтруизму.

Уж раз теперь к себе мы втерлись в милость —
Расщедримся на нашу красоту.
(Шекспир. Ричард III)

Купи истину и не продавай мудрости и учения [наставления, наказания] и разума.
(Притчи 23:23)

Главное — мудрость: приобретай мудрость, и всем имением твоим приобретай разум. Высоко цени ее, и она возвысит тебя; она прославит тебя, если ты прилепишься к ней; возложит на голову твою прекрасный венок, доставит тебе великолепный венец.
(Притчи 4:7—9)

А потратиться придется, таковы законы жанра, и если не сейчас, то потом. Потом больше — набегают штрафные проценты. Но что радует, так это огромная польза от расходов, в общем-то незначительных.

И жизнь и богатства слуги в руках у владыки всецело.
Захочет он — все отберет. С ним спорить — греховное дело.
(Панчатантра)

Да и зачем спорить, Он знает — мы не знаем. Тем более, что в споре рождается истина, но умирают отношения:

Иль вы учтивы будете со мною,
Иль эти ваши вопли утоплю
Я в исступленном грохоте войны.
(Шекспир. Ричард III)

Некоторые актуальные аспекты проблемы познания можно проследить по афоризмам Гете.

Можно ли познать себя? Не путем созерцания, но только путем деятельности. Попробуй исполнять свой долг, и ты узнаешь, что в тебе есть.

Как ни грустно, эта мысль является ложной, поскольку основана на неверном понимании и предлагает спасение лишь делами. Чтобы исполнить свой долг, нужно вначале знать, в чем он заключается. Деятельность должна строиться на основе обретенной истины, и тогда путь будет безошибочным. Созерцание — извлечение истины, первый необходимый этап, а действие — ее реализация для собственного блага — следует за ним как второй этап двухчастного пути. Чтобы правильно действовать, нужно найти невыразимое. Тогда, несмотря на все перипетии, результат всегда будет хорошим. Гете смешивает эти этапы, упрощая структуру пути, полного неожиданных событий и впечатлений.

Несомненно, тот, кто не увидит этой черноты в начале своей работы, во время Делания Камня, не завершит магистерий; это невозможно сделать, минуя стадию хаоса, какие бы другие цвета он ни увидел в ходе работы.
(Н. Фламель. Иероглифические фигуры)

Путь будет удачным лишь в том случае, если его начало сопровождалось небольшим зачернением. Оно символизирует общение с женщиной-премудростью, найти которую абсолютно необходимо для успеха.

Недостаточно только знать, надо и применять.

Таков основополагающий принцип любой духовной практики. Пока изученная теория не приведена в движение и действие, она не принесет благих плодов. Все теоретические знания нужны лишь затем, чтобы применить их для собственной пользы. Если же знание было основано на ущербных или ложных идеях, то результаты практики также будут губительными и печальными. Отсюда все библейские предостережения от проповедей лжепророков. Практикующий должен учиться отличать истинное слово от ложного, заранее предвидя последствия применения данного учения: горькие семена горчицы не дадут сладких плодов. Впрочем, такое предвидение может быть дано лишь как дар свыше, да и сладкие плоды предназначены далеко не для всех. Мучительный путь предназначен как раз для праведников и святых, конец которых всегда печален.

Вопрос о цели, вопрос: для чего? — безусловно ненаучен. Насколько дальше ведет нас вопрос: как?

Для чего же тогда тексты и писания? Если нет цели, вся техника оказывается бессмысленной. Необходимые средства даются Богом и всегда соответствуют поставленной цели, без нее деятельность становится механической и бессмысленной, не приводящей ни к какому результату. Вопрос «для чего?» ставит на карту все; от него зависит благо человека.

Верное воззрение на природу полезно всякой практике.

На самом деле правильное воззрение предшествует настоящей практике и обуславливает ее. Для всякой (ложной) практики, наоборот, сгодится любая глупость.

На высших ступенях нельзя ничего знать, а нужно делать, подобно тому, как в игре мало помогает знание, а все сводится к осуществлению.

Гете снова ставит на первую место практику и отрицает существование истины, лежащей в ее основе. В этом и состоит ограниченность человека, который еще истиной не владеет, поскольку ее не нашел. Фауст, любимый герой Гете, переписывает Библию: «Вначале было дело». Однако надежда на то, что неизвестно откуда явившийся помощник, с которым можно заключить договор, приведет его к добру, не сбудутся. Чужим умом не разбогатеть; у другого можно взять метод постижения истины, но не ее саму. Мефистофель стремится лишь получить себе раба; отвечать же за последствия этого договора придется самому человеку. В другом месте Гете сам указывает, к чему приводит такой образ действий:

Люди, которых не хватает для необходимого, возятся с ненужным.

Чтобы получить необходимое и отбросить лишнее, необходимо распознавание, различение. Бог помогает лишь тому, кто сознателен. Тот же Гете, который пытался отвергать истину, признает:

Нет ничего страшнее деятельного невежества.

Индийское писание рассказывает, как царь богов Индра и представитель демонов-асуров Вирочана приходят, независимо и не зная друг о друге, к Праджапати — владыке существ, чтобы получить от него высшее знание об Атмане.

«Посмотрите на себя в сосуд с водой и скажите мне о том, чего вы не обнаружите в себе». Они посмотрели в сосуд с водой. Праджапати сказал им: «Что вы видите?» Они сказали: «Мы целиком видим, почтенный, собственное отображение — от волос до ногтей». Праджапати сказал им: «Разукрасьте себя получше, наденьте прекрасные одежды, нарядитесь и поглядите в сосуд с водой». Они разукрасились, надели прекрасные одежды, нарядились и поглядели в сосуд с водой. Праджапати сказал им: «Что вы видите?» Они сказали: «Какие мы есть, почтенный, — разукрашенный, одетые в прекрасные одежды, наряженные». — «Это Атман, — сказал он, — это бессмертный, бесстрашный, это Брахман». И они удалились с успокоенным сердцем.
И, глядя им вслед, Праджапати сказал: «Они ушли, так и не постигнув и не найдя Атмана. Те, которые будут следовать этому учению, боги то или асуры, погибнут».
И вот Вирочана с успокоенным сердцем пришел к асурам. Он передал им это учение: «Лишь тело следует почитать, о теле следует заботиться. Почитающий здесь тело, заботящийся о теле достигает обоих миров — и этого и того». Поэтому и по сей день о [человеке], не подающем [милостыни], неверующем, не совершающем жертвоприношений, говорят: «Увы, [он] — асура!», ибо это учение асуров. Тело умершего они покрывают тем, что получили в милостыню — одеждой, украшениями, ибо думают, что таким образом приобретут тот мир.
(Чхандогья упанишада 8.8.1—5)

Материалистическое понимание мира — лишь первый этап, который нужно пройти. Индра действительно не удовлетворяется первым ответом Праджапати и возвращается за дальнейшими поисками истины. Сосуд с зеркальной поверхностью, в который смотрят Индра и Вирочана, — женщина, к которой обращаются за так необходимой мудростью.

Жене сказал: умножая умножу скорбь твою и беременность твою; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.
(Бытие 3:16)

И сказал ей Ангел Господень: умножая умножу потомство твое, так что нельзя будет и счесть его от множества.
(Бытие 16:10)

Получение знания и есть процесс беременности и родов женщины-премудрости. «Умножая умножу» означает абсолютное количество знания в виде отдельных единиц информации. На такие обещания Библия не скупится.

Умножая умножу семя ваше, как звезды небесные, и всю землю сию, о которой Я сказал, дам семени вашему, и будут владеть [ею] вечно.
(Исход 32:13)

Высокие состояния сознания, достигаемые интеллектуальными и духовными упражнениями, дают лишь конечное знание, которые суть всего лишь покрывала, идолы.

И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем... И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — томление духа.
(Екклесиаст 1:13,17)

Как много раз предупреждает Соломон, не следует путать мудрость человеческую с Премудростью — Мудростью от Бога.

Разум для имеющих его — источник жизни, а ученость глупых — глупость.
(Притчи 16:22)

Все эти одежды будут скинуты (Иов 1:20—21, Еккл. 5:14, 1 Тим. 6:7). В восточной традиции намарупа — ложные имена и формы, иллюзорное тело. Смысл практики мистерий, в которых человек проходил при жизни через божественные и адские состояния, — постичь внутреннее содержание, чтобы стать обычным (но уже перешедшим двойственность) человеком. Такому уже не нужно проходить ни высший, ни нижний путь. Сам по себе ритуал наиболее авторитетных в Древней Греции элевсинских мистерий гарантирует только состояние Вирочаны.

Тема пути спасения изложена в самой яркой и красочной форме и растолкована наиболее подробно в восточной буддийской традиции, хотя такие же выводы и положения можно раскопать во всех религиях. Мы даем здесь комментарий, следуя для примера Сутре Запуска Колеса Учения (но отнюдь не склоняя благочестивого читателя к буддизму).

Две есть крайности, о монахи, которым не должен следовать подвижник. Одна — склонность ко всяким похотям, как гумно пошлая, низкая, мужицкая, простонародная, неарийская, бессмысленная. Другая — это склонность себя изнурять, тяжкая, неарийская, бессмысленная.

Когда человек спасается, он переходит к истинной реальности. Монах (бхикку) — не просто принявший религиозный обет, а искатель истины, которым может быть любой человек; подвижник — стремящийся к свободе. Его мир предстает в виде двойки, пары противоположностей. Отдаваясь свободному естественному течению событий и не ставя себе ни в чем препятствий, человек впадает в одну крайность — признания всего и удовлетворения всем, что происходит вокруг. Действуя подобным образом, легко попасть на путь искушений и совращений, проникнуть в блаженные состояния и пропасть там. Думать только о низких наслаждениях в небесных сферах просто; поступать по этому рецепту доступно любому и не требует усилий. Наоборот, бхикку, который занимается бесконечным умерщвлением плоти, постоянно доводя себя до состояния истощения, отрекаясь от всего хорошего, отдает свое благо неизвестно кому и также поступает бессмысленно.

Но ни к той, ни к другой крайности не клонится верная срединная дорога, до конца постигнутая Татхагатой, видение дарующая, знание дарующая, к умиротворению, к постижению, к пробуждению, к упокоению ведет.

Благородная срединная дорога, постигнутая Татхагатой, — процесс, который происходит внутри искателя. Татхагата — не высшее существо и не идол, а состояние человека. Это ученик, взыскующий истины, спасающийся, который идет так как есть, не выдумывая себе средств спасения и не ограничивая себя человеческими нравственными категориями. Двигаясь по пути освобождения, он все разбирает по живому, раздвигая льды своего бытия как ледокол. Подобно легендарному червю Шамиру из еврейской традиции, он раскалывает любые камни и извлекает для себя частицы света. Главная категория пути — то, что идущий все понимает и постигает; познанная истина делает его свободным. Срединный путь ведет к умиротворению всех проявлений бед, подстерегающих человека с двух сторон. Через объединение двух крайностей и пути возникает троица.

Основу существования составляют три элемента: это, препятствие и то. Изобразим несуществование нулем или единицей. Тогда существование мы должны будем изобразить цифрой три. Итак: деля единую пустоту на три части, мы получаем троицу существования... Если бы исчезло препятствие, то это и то стали бы единым и непрерывным и перестали бы существовать.
(Д. Хармс)

Звенья-этапы пути обозначаются восьмеркой (числовые превращения имеют большое значение на пути спасения).

А жить еще две недели,
Работы на восемь лет,
Но я докажу на деле,
На что способен аскет.
(В. Высоцкий)

Человеку также приходится тащить на себе тяжесть «пяти горючих груд» (скандх) — объектов привязанности, дающих топливо для огня страстей.

А вот, о монахи, что есть тягота... каково сложение тяготы... каково пресечение тяготы... вот верная дорога, что ведет к пресечению тягот...

Четыре благородные истины буддизма связаны с фундаментальным понятием тяготы (дукха). Тягота — неудовлетворительные состояния на пути, враг, состояния, которые нужно преодолеть. Человек встречается с ними не только в омраченной мирской жизни, но и на духовном пути. Мир непрерывно крутится в тройственном смысловом колесе постоянного рождения, развития и уничтожения. Все слагаемое пресечется — мир существует как сложная комбинация, мозаика, чередование дхарм (законов). Даже страшный апокалипсис — временное бытие, особая временная зона, где также действуют законы сложения и пресечения.

Как колесо колесницы при движении катится только одной точкой обода, а покоясь, покоится только на одной точке, совершенно так и и жизнь живого существа длится только пока длится мысль. Как только эта мысль прекратилась, говорят, что и живое существо исчезло.
(Вишуддхимагга)

Жизнь — колесо бытия-времени, которое касается поверхности проявления только в одной точке: каждое мгновение неисчислимое количество элементов бытия слагается в ту или иную комбинацию. В следующий неуловимый момент колесо отрывается от точки контакта, соединение разрушается, и из тех же элементов рождаются новые комбинации. По этим законам существует и материальный мир, и сознание человека, и мир запредельный; мир спасающегося тем более является составным и временным. Бытие — постоянный процесс рекомбинации состояний; ничего вечного и бесконечного не существует, однако есть правила, по которым происходят рекомбинации. В этом и состоит нереальность мира: нет вещей, которые находятся в прошлом (эти комбинации уже давно разложились и перешли в новые); нет будущего, потому что этих вещей также не существует; нет и настоящего, находящегося между иллюзорными прошлым и будущим.

Так, о монахи, мне неслыханных прежде вещей видение открылось, мудрость открылась, ведение открылось, ясность открылась.

Тот, кто понял истину начала пути, перешел к началу процесса спасения через постижение.

Те, кто идут срединным [путем], быстро перейдут океан [бытия]. [Те], кто идут двумя [противоречивыми] путями, потонут в море сансары. Оставь двойственность, придерживайся срединного пути. Первый путь [дает] прохладу, второй — жар; оба [пути] — огонь [страданий].
(Кабир)

Благородный срединный путь не раз описан в Библии.

Кто пожелал бы войти в море и видеть его, или господствовать над ним, тот, если не пройдет тесноты, как может дойти до широты? Или иное подобие: город построен и расположен на равнине, и наполнен всеми благами; но вход в него тесен и расположен на крутизне так, что по правую сторону огонь, а по левую глубокая вода. Между ними, то есть между огнем и водою, лежит лишь одна стезя, на которой может поместиться не более, как только ступень человека. Если город этот будет дан в наследство человеку, то как он получит свое наследство, если никогда не перейдет лежащей на пути опасности?
(3 кн. Ездры 7:5—9)

Горы и низины, огонь и вода, тьма и свет — разделенное высшее и низшее состояние.

И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону.
(Исход 14:22)

Евреи (избранный народ) осуществляют переход через океан энергии этого мира в срединном состоянии, между двумя крайностями.

Валаам встал поутру, оседлал ослицу свою и пошел с князьями Моавитскими. И воспылал гнев Божий за то, что он пошел, и стал Ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятствовать ему. Он ехал на ослице своей и с ними двое слуг его. И увидела ослица Ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и своротила ослица с дороги, и пошла на поле; а Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить ее на дорогу. И стал Ангел Господень на узкой дороге, между виноградниками, где с одной стороны стена и с другой стороны стена. Ослица, увидев Ангела Господня, прижалась к стене и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить ее.
(Числа 22:21—25)

Ослица создает препятствия и сворачивает с пути три раза (Числ. 22:33), что соответствует трем этапам на стезе авраамических религий. Ангел, посланный Богом в мир людей, препятствует идущему по пути как противник-сатана. Не пропускает темы срединного пути с его нетривиальной этикой и святоотеческая литература. Григорий Нисский пишет о «царской дороге» (Числ. 20:17):

Если между двух склонов по краю хребта тянется тонкая тропинка, то для того, кто идет по ней, опасно отклоняться вправо или влево от середины, потому что за шагом в ту или другую сторону его ждет пропасть. Так и закон хочет, чтобы идущий вслед за ним не оставлял путь, как говорит Господь, тесный и узкий (Мф. 7:14), ни налево, ни направо (Втор. 28:14). Эти слова служат нам уроком, показывая, что добродетели находятся посередине. Ведь все зло случается или по недостатку, или по избытку добродетели... Тот, кому недостает целомудрия, — распущен, а тот, у кого она в избытке, сжигается в совести своей (1 Тим. 4:2)... Тот, кто совершает в этом мире свой жизненный путь, безопасно окончит это необходимое путешествие добродетели, если сможет не сбиться с этого поистине великого пути, исхоженного и убеленного добродетелью, нигде не сворачивая ради порока на бездорожье.
(О жизни Моисея Законодателя)

Современный авторитетный богослов К. Барт говорит о трех путях теологии: догматическом, критическом и диалектическом:

Подлинный диалектик знает, что этот центр — живой центр всякой теологии — непостижим и «не нагляден», и поэтому он не станет давать прямые сведения об этом центре, ибо он знает, что все такие сведения, положительные или отрицательные, — на самом деле не сведения, но всегда либо догма, либо критика. По этому скалистому гребню можно только идти; если он попробует остановиться, то упадет — направо или налево, но упадет непременно. Остается только идти и идти — страшное зрелище для тех, кто подвержен головокружению, — идти, переводя взгляд с одной стороны на другую, от утверждения к отрицанию и от отрицания к утверждению, тем самым соотнося их друг с другом.

Чтобы пройти путь познания, нужно вооружиться четырьмя благородными истинами, смело идти на риск веры и не бояться сомнения. Как говорил Заратустра, «опасно переходить, опасно остаться в пути, опасно оглянуться, опасно содрогнуться и на месте замереть».

Посмотрите — вот он без страховки идет.
Чуть правее наклон — упадет, пропадет!
Чуть левее наклон — все равно не спасти...
Но должно быть, ему очень нужно пройти четыре четверти пути.
(В. Высоцкий)

Вот так, неутомимо вгрызаясь в тома книги, трудолюбивый и целеустремленный читатель постепенно прозреет и придет к невыразимой истине.

Будда сказал: кто видит, что все возникает, говорит, что все есть, — одна крайность; кто видит, что все разрушается, говорит, что ничего нет, — другая крайность; истина же посередине (Самьютта-никая). В индуизме эти три воззрения соответствуют трем гунам — раджасу (активности, рождению, творению), тамасу (инертности, тьме, уничтожению) и саттве (благости).

Идущие к дороге», «идущие от дороги»,
Идущие посреди дороги», «идущие вдоль дороги» —
Под такими именами для Меня
Жалуют они жертву, широко рассыпавшись.
(Ригведа 5.52.10)

«Идущие к дороге» — те, кто лишь нащупывают путь спасения, с трудом выбирают для себя спасительные средства (например, начали читать духовную литературу, осмысливать ее и обсуждать с другими, прибегать к ритуалам). «Идущие от дороги» — атеисты, те которые не признают и отрицают спасение, в лучшем случае считая достаточным быть хорошими и нравственными людьми. Они отказываются от пути, либо вслух провозглашая воинствующий атеизм, либо уходя от спасительной цели молча, даже не осознавая этого. «Идущие посреди дороги» — те, кто идут верным срединным путем, постигают и познают на пути к цели, сознательно добывают благо для себя. «Идущие вдоль дороги» — попутчики, которые не восприняли главной идеи спасения. Они провозглашают свою преданность высшим идеям на словах, но не имеют понимания; признают Бога, но поклоняются Ему в ложной, механической форме или пассивно ожидают спасения. Так идут по дороге слуги и животные с поклажей. Весь мир живет по этим четырем принципам (буквам божественного Имени); эти четыре реки вытекают еще из Эдемского сада.

Но знайте, — изнурив себя дорогой,
С ночами дни смешав из-за меня,
Мне в сердце крепко вы пустили корни,
И вас ничто не вырвет из него.
(Шекспир. Конец — делу венец)

Ветхий Завет обычно говорит о действии по принуждению. Бог все время отрывает евреев от их дома и переселяет на новое место, вдобавок маня несбыточными благами. Они бредут по бесплодной пустынной равнине как по пути спасения, неважно, правильно или неправильно, — их покровитель (Бог или женщина-Шехина) не оставит их. Можно соединиться с высшей категорией, ангелом, ипостасью Бога и пройти поневоле по дороге, так и не сделав личного сознательного выбора.

А: О небеса! Какое же коварство
Нас привело сюда? Иль, может, счастье?
В: То и другое вместе: нас изгнало
Коварство, счастье — привело сюда.
(Шекспир. Буря)

Иудеи выражают свое горькое разочарование, страдая в пустыне. Они были обмануты в своей богоизбранности — их муки продолжаются от начала творения до конца мира, так что об обещанном благоденствии и счастье можно говорить лишь с горькой иронией.

И когда я пришел назад, и вот, на берегах потока много было дерев по ту и другую сторону. И сказал мне: эта вода течет в восточную сторону земли, сойдет на равнину и войдет в море; и воды его сделаются здоровыми. И всякое живущее существо, пресмыкающееся там, где войдут [две] струи, будет живо; и рыбы будет весьма много, потому что войдет туда эта вода, и воды в море сделаются здоровыми, и, куда войдет этот поток, все будет живо там.
(Иезекииль 47:7—9)

Поток — путь, река времени, срединное течение мира между двух крайностей. Река течет в сторону Эдема на востоке, сходит на равнину, где в последние времена пройдет апокалиптическая битва, а затем путешествие заканчивается. Лишь тот, кто пройдет весь тройной путь спасения, претерпев разделение на две части и соединение, обретет благо и жизнь вечную.

Ты же, сын человеческий, возьми себе один жезл... и еще возьми жезл... и сложи их у себя один с другим в один жезл, чтобы они в руке твоей были одно. И когда спросят у тебя сыны народа твоего: «не объяснишь ли нам, что это у тебя?», тогда скажи им: так говорит Господь Бог: вот, Я возьму жезл Иосифов, который в руке Ефрема и союзных с ним колен Израилевых, и приложу их к нему, к жезлу Иуды, и сделаю их одним жезлом, и будут одно в руке Моей.
(Иезекииль 37:16—19)

В еврейском тексте вместо слова «жезл» стоит дерево (познания добра и зла — разделенное дерево жизни).

Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете глаза вместо глаза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа, — тогда вы войдете в [царствие].
(Евангелие от Фомы 27, ср. Еф. 2:14—16)

Почему покой предстает перед сознанием как единое, незыблемое? Потому что покой — это не раздирание на части, надвое между тем что есть и чего хочется. Это не раскалывание на куски утвердившегося равновесия, спокойного приюта. Единое — не перетряхивание песчинок добра и зла своей судьбы под напором ветра, означающего необходимость перемен. Цель — подняться над состоянием дробного в начале периода осмысления, а затем, в стадии реализации, добиться слияния всего в одно.

Достойна твоего спокойствия великого такая речь! Зачем быть многословным? Я обманулся, не поняв тебя!
(Гирлянда джатак)

Так звучит беседа внутреннего и внешнего, разговор Единого и множественного. Речь здесь исходит от Единого, обладающего великим спокойствием, а многословие означает его дробление. Обманулся тот, кто неправильно воспринял эту речь.

Человек познает Бога внутри себя, через свое тело. Все представления Моисеева закона записаны в теле Адама-первочеловека. Они крайне запутаны, и неосвободившемуся человеку в них легко заблудиться. Оставаясь лишь на уровне закона, общения с Моисеем, человек может запросто потеряться, запутаться рогами двойственности в гностическом терновнике, в котором являлся Бог Моисею.

В час, когда Моисей записывал Тору, записывал он дела каждого дня. Дойдя до высказывания: «Сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему», Моисей произнес: «Владыка Мира! Удивляюсь, зачем Ты даешь повод для измышлений еретиков». Сказал ему: «Записывай. А тот, кто хочет ошибиться, пусть ошибается».
(Берешит рабба 8.7)

Именно так, без особых размышлений и рефлексий, шла подготовка данной книги, что позволяет составителям снять с себя всякую ответственность, предварительно сняв нечистоту сомнений и страха. Моисей же, который был более героической и трагической личностью, в подробностях описывал сотворение мира, то есть события, происходившие в Эдеме. (Эдем — центр разработки программ для работы совместного предприятия «Земля—Небо». Помимо основного, здесь были разработаны и второстепенные пакеты: «Восток—Запад», «Хороший—Плохой», «Радость—Беда», и т. д., и т. п.) На самом деле весь этот процесс до сих пор происходит внутри каждого человека.

Словно бы придя на карнавал,
Сразу маску я с себя сорвал...
(Гете)

Не умолчим и об этом. Актер и роль — человек и судьба; спектакль и сцена — жизнь и мир; сценарист и режиссер — пара составителей книги. Что человек посеет, то и пожнет, что запишет себе в книгу Судьбы как Автор сценария, то и пожнет как Актер. Так и оценят его зрители (см. предки, божества...).

А театр начинается с вешалки. Приходя голыми в этот мир, мы и уходим из него голыми (Иов 1:21, 1 Тим. 6:7). И тот, кто отправился в последнее странствие к Вечному по Пути Самосовершенства, получает главную роль в спектакле «Битва в Пути».

Всех дьяволов — по очереди только —
Зову на бой.
(Шекспир. Буря)

А: Как это случилось, что они странствуют? Оседлость была для них лучше и в смысле славы, и в смысле доходов.
В: Мне кажется, что их затруднения происходят от последних новшеств.
(Шекспир. Гамлет)

Поясним, что «последними новшествами» называются знамения Судного дня, превращения всех судеб мира в последние времена. Остальной состав труппы ведущих актеров таков:

Тот, что играет короля, будет желанным гостем; его величеству я воздам должное; отважный рыцарь пусть орудует шпагой и щитом; любовник пусть не вздыхает даром; чудак пусть мирно кончает свою роль; шут пусть смешит тех, у кого щекотливые легкие; героиня пусть свободно высказывает свою душу, а белый стих при этом пусть хромает. Что это за актеры?
(Шекспир. Гамлет)

Развернем по смыслу:

Король — держатель скипетра истины, помазанник, символ верховной власти, объект поклонения, Царь царей.

Рыцарь — Всадник на Коне, Истребитель, Покоритель врагов, воля к победе.

Любовник — Жених, жрец любви, тантрик, держащий лук с цветочными стрелами, Нежнопоющий, Обладающий мечтой.

Чудак — безумец, идущий до конца; оставшийся непонятым, следующий неведомой идее, отшельник из бочки.

Шут — «Старый шут закон» и его последователи-комики: исполняющие правила моральной дисциплины, соблюдающие запреты; аскеты, обуздывающие плоть.

Героиня — может быть понята двояко. В отрицательном смысле это Блудница, умоблудие, любомудрие, искус. В положительном плане — Премудрость, София, Невеста, Пречистая Дева, Благодать.

Белый стих — в положительном смысле Царственный Проповедник чистоты («белизны»). В отрицательном — прокаженный, шатающийся из одной крайности в другую.

И если кто-то не последует рекомендациям нашей книги, то может получиться как всегда. Вопрос не в том, какая судьба выпадает, а в том, каким писателем она написана и о чем. Вот так, Дорогие Читатели, вы уже и Дорогие Писатели.

Не скажут ли они впоследствии, если вырастут в простых актеров, — а это весьма возможно, если у них не найдется ничего лучшего, — что их писатели им повредили, заставляя их глумиться над собственным наследием?
(Шекспир. Гамлет)

Так знайте же: вы виноваты в том,
Что отказались от верховной власти,
От скипетра и трона ваших предков,
Наследственный свой долг, свои права
И бремя славы царственного древа
Обрушив на его гнилую ветвь.
(Шекспир. Ричард III)

Погрузившись в библейские события и придя в Эдем, человек постигает символы окружающего мира и осуществляет познание себя, превращаясь в активное духовное существо.

Оба совершают действия с его помощью — и тот, кто его так знает, и тот, кто не знает. Однако знание и незнание различны. Ибо то, что совершают со знанием, верой, размышлением, бывает более сильным.
(Чхандогья упанишада 1.1.10)

Только личный сознательный путь дает полноту спасения, в противоположность обычному механическому действию. Праджня и упайя (мудрость и метод действия) должны правильно сочетаться.

Не взыщите с нас сурово,
Если ереси мы учим!
Заглянув в себя глубоко,
Мы на все ответ получим.
(Гете)

Внутри себя человек не найдет ничего кроме ереси и клубка противоречий, который ему придется распутывать самому. Ищущий найдет верный срединный путь, разрезая ветхую ткань нелепого бытия бритвой отречения. В самом деле, синонимом слова спасение является термин отречение — от мира, привязанностей, губительной жажды бытия и суетного. Отрешенный человек продолжает жить, но, отрекаясь, уже не живет, а совершает некую спасительную практику, епитимью, упражнение по совершенству. Существуя во плоти, он умер для этого мира, но родился для иного. Он жив, но умер. Но жив. Он мертв, но ожил. Но мертв. Индуистское изречение гласит: «Мир — одежда Бога, откажись от него — получишь обратно». Добавим, что получишь уже состояние очищения и новизны; одежда бытия будет выстирана. Главным же действующим правилом в этом процессе является отказ, инверсия, переход за, частица не: не привязывайся, не соблазняйся, не потворствуй, не наслаждайся, не моги, не замай... Чего конкретно «не хоти!», не указано нигде, предполагается, что найдете сами в своей жизни (и нашей книге). Возвещен только главный принцип: «Благо отказавшимся от желаний» (Будда); «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1 Иоан. 2:15, ср. Иак. 4:4, Рим. 8:7). Подтвердим эту идею частным случаем нашего простого, честного, открытого Читателя, обретшего новую жизненную позицию по нашему примеру:

Потому что и сами вы, сударь мой, были бы так же стары, как я, если бы могли, подобно раку, идти задом наперед.
(Шекспир. Гамлет)

Не спи, не ешь, все думай днем и ночью
О мертвом счастье, о живых скорбях.
(Шекспир. Ричард III)

И вот именно теперь нашим дорогим и оберегаемым Читателям становится понятной та мера ответственности, которую мы берем на себя, участвуя в деле Просвещения, Назидания, бескорыстного служения. Вот прочная основа для Вашего спокойствия.

И не больно, что древне-священные храмы
Зашатавшись роняли свои купола,
Что-то звонкое, яркое тлело над нами,
И душа ослепительным солнцем цвела.
(Г. Владычина)

Как давно уже понял наш Читатель, воспринял нутром на своем покрове, в книге нет места мелочности и корысти, злому умыслу и подкрадыванию, типа:

Сдержись, воображенье, не спеши;
Умрут, — тогда сочтем мы барыши.
(Шекспир. Ричард III)

Да никто и не предположит такого:

Целительный напиток был готов
И стали мы лечить. Удвоились страданья:
А выздоравливал ли кто,
Спросить не думали про то.
(Гете. Фауст)

Как говорил шекспировский Полоний, следишь, Рейнальдо?

«Вначале было слово», поэтому мир — это явление литературно-лингвистическое, произведение художественное, трагикомическое. Здесь главные действующие правила — грамматика и стилистика, главное лицо — редактор. Откуда же тогда в этом несложном водевиле беды и тяготы? Из-за несовершенства языка, порочности стиля, которым написан сценарий нашей жизни. А несовершенства языка откуда? Из-за малообразованности сценариста, неразвитости его писательского таланта. Он что, нигде не учился? Учился, но не там, не у тех и не тому, а знания ему давались методически безграмотно, без хорошей учебной программы из РайОНО. А почему... А в Раю ОНО занято своими, более важными делами.

О, мерзость! Это буйный сад, плодящий
Одно лишь семя; дикое и злое
В нем властвует. До этого дойти!
(Шекспир. Гамлет)

Раз уж мы дошли до понимания того, что пробелы в образовании надо восполнять, ознакомимся с учебной программой от составителей, дабы заранее знать, что читателя ждет только хорошее.

Итак, сегодня мы раскинем сети.
Коль будет нам сопутствовать успех, —
Добру послужим, поощряя грех.
Закону беззаконием поможем.
Постель порока станет брачным ложем.
(Шекспир. Конец — делу венец)

А вот и сама программа:

Искоренить дурные, вредные воззрения у нашего читателя.
Воспрепятствовать возникновению дурных, опасных воззрений.
Дать новое, светлое, полезное.
Развить, укрепить и расширить то доброе, что уже есть.
Ознакомить с радостью; провести тренинг по развитию веселости, легкости, свободы. Дать азы взаимоотношений с противоположным полом для поддержания настроения праздника.

Программа разработана, улучшена, всесторонне испытана на группе Заинтересованных лиц в течение нескольких лет и принята к внедрению. Заверения автора в ее полезности прилагаются. Теперь Ваша задача, дорогие ученики, эту программу применить, а наша задача — помочь методически грамотно и без сомнений!

Зачем? Чего бояться?
Мне жизнь моя дешевле, чем булавка,
А что он сделает моей душе,
Когда она бессмертна, как и он?
Меня он снова манит; я иду.
(Шекспир. Гамлет)

И не нужно хмуриться, в этом нет ничего хорошего. Проверено составителями на себе и других, результат — положительный. Или отрицательный? Или положительный? Вот такие качели висят в сердце нерешительного. Но, далее:

Дьявол властен
Облечься в милый образ; и возможно,
Что, так как я расслаблен и печален, —
А над такой душой он очень мощен, —
Меня он в гибель вводит.
(Шекспир. Гамлет)

Значит, нужно веселиться. Или веселиться не нужно? Веселиться будем. Нет, веселиться не будем. Веселиться будем. Да. Нет. Да.

Веселое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости.
(Притчи 17:22)

Веселиться будем. Да.

Нет, не подумай, я не льщу;
Какая мне в тебе корысть, раз ты
Одет и сыт одним веселым нравом?
Таким не льстят.
(Шекспир. Гамлет)

К. Юнг отмечал удивительное явление: человек с расстроенной психикой видит сны невротического характера, которые содержат фрагменты мифов и, будучи пересказаны адекватно, являют собой алхимические процессы. Другие исследователи заметили, что этот процесс происходит и для большой части нормальных людей, иногда и в связи с событиями их жизни. Высказывалось мнение, что этот процесс обязателен для всех. Мы же утверждаем большее: построение или считывание мифа происходит у каждого человека, причем не только во сне, но и наяву. Так устроен весь мир, который представляет собой майю (иллюзию) — грезы Бога.

Кто видел во сне, выбалтывает наяву.
(Панчатантра)

Пара «во сне — наяву» есть диалектика подсознания (интуиции) и дискурсивно-логического. Интуиция является женщиной или ночью, логика — мужчиной или днем. Однако ночью преобладает мужское, днем — женское.

Настоящая символика там, где частное представляет всеобщее не как сон или тень, но как живое откровение непознаваемого.
(Гете)

Однако такое откровение и есть на самом деле сон или тень. Живое постижение непостижимого всегда происходит в сновидном состоянии. Познакомиться с запредельными истинами можно лишь во сне.

И тот — осел, кто вознамерится истолковать этот сон... Человеческий глаз не слыхивал, человеческое ухо не видывало, человеческая рука не способна вкусить, человеческий язык не способен постичь, человеческое сердце не способно выразить (1 Кор. 2:9), что это был за сон.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)

Все истины проходят состояние майи; созерцание есть видение снов наяву. Первый этап духовных практик — сон, второй — пробужденность. Женщина, необходимая для достижения небесного мира, вначале возникает из ребра Адама во сне, в эфемерной форме.

Ведь моя мудрость какая-то ненадежная, плохонькая, она похожа на сон, а твоя блистательна и приносит успех: вон как она, несмотря на твою молодость, засверкала позавчера на глазах тридцати с лишним тысяч греков.
(Платон. Пир 176 е)

Здесь Моисей обращается к творцу мира — Христу, который строит и реализует плерому с помощью женской премудрости. Тридцать с лишним тысяч греков, в присутствии которых происходит пир, — это 33 000 ведийских бога, тридцать эонов плеромы, святые различных религий. Смотреть сон означает перебирать символы, которые принимают облик ангелов или богов. Каждый ангел воплощает отдельный закон.

Несмотря на свою необычность и внешнюю алогичность, наши построения обоснованы строгой последовательностью первичных текстов и с этой точки зрения обладают железной доказательностью; кроме того, уверяем, что подбор цитат далеко не произволен, хотя не все критерии отбора лежат на поверхности (кое-какие использованные механизмы работают бесшумно, но эффективно).

Кто не имел опытов, тот мало знает; а кто странствовал, тот умножил знание. Многое я видел в моем странствовании, и я знаю больше, нежели сколько говорю.
(Сирах 34:10—11)

Наличие прочной основы отличает нашу книгу от большинства популярных сочинений, а также мистических откровений и фантазий на подобные темы. Реальность текста оказывается не менее богатой и яркой, но порой ведет к суровым и даже жестоким выводам.

Читателям этой статьи следует также помнить, что в ней приведены лишь выводы Рунеберга, но нет его диалектических рассуждений и его доказательств... Содержание в целом не слишком сложно, хотя заключение чудовищно.
(Х. Л. Борхес. Три версии предательства Иуды)

Разумеется, мы также не собираемся раскрывать в деталях весь примененный технический арсенал, чтобы не лишать читателя возможности насладиться нектаром собственных открытий и творческих дуновений-озарений. Некоторые обсуждаемые категории (например, вечная жизнь, благодать; восточные термины — мокша, нирвана) не могут быть восприняты рационально в принципе, поскольку их понимание происходит только на основе собственного трудно выразимого опыта. Когда наше изложение говорит о высших материях без подкрепления текстами, сбиваясь с дискурсивно-логического языка на абстрактно-поэтический, это всего лишь скромная попытка расширить словарный запас читателя. К сожалению, при таких потугах возникает опасность переутомить его излишним пафосом.

И нет в груди волнения живого,
И нет огня в бессмысленных очах!
(Н. Языков)

В книге мы не предаемся высоким восторгам, из-за которых в сознании могут быстро сформироваться идолы, а говорим лишь о технических аспектах обретения блага и достижения спасения как неких вполне реальных состояний. Достичь запредельного и занять в нем достойное положение, стать совершенным, познать Бога и участвовать в Его делах — обычные вещи, которые могут быть строго определены и продемонстрированы. Тексты содержат не только описания далеких целей, но и конкретные средства для получения требуемых результатов.

Радость последняя, радость предчувствий,
Знать, что за смертью есть мир бытия.
Сны совершенства! В мечтах и в искусстве
Вас, поклоняясь, приветствую я.
(В. Брюсов)

Все усилия тех, кто ищет, на самом деле не тщетны. Есть радость и есть истинное бытие для тех, кто сумеет в него попасть. Наши обещания будут продолжаться всю книгу, хотя они могут быть непонятны и вскоре станут надоедливыми. На самом деле это никакие не обещания, а призывы к обладанию чем-то желанным. Результатов здесь читатель должен ждать от себя самого. Чтобы взять, нужно сделать; «кто пойдет, тот достигнет». С другой стороны, много обещая вначале, в последующих томах мы начнем наращивать темп, чтобы дать больше информации, и постепенно станет понятно, что не о всех вещах можно было сказать сразу. Достоинством деловой, конкретной книги о духовно-личном является то, что она, как и справочник пиротехника, может способствовать разжиганию огня для праздничного фейерверка.

Когда гностик, приобщенный к неоформленным, трудновыразимым образам и идеям высших структур сознания, перелагает их в слова, формулирует нечто, обращает свою речь к не-гностику — проповедует пересказывает, пророчествует, он использует технические приемы «намагничивания», «сцепления». На первом этапе, включая в работу архетипы неокультуренного поля сознания слушателя, говорящий соединяет крупные смысловые блоки магнитом образа притчи. Притча собирает и упорядочивает вокруг себя хаотически живущие образы слушателя. Предполагается, что тот не все понимает, но постепенно созревает для продвижения дальше. На этом принципе построены практически все канонические тексты. Так поступает главный Гностик Библии — Бог, говоря:

И вещи твои вынеси, как вещи нужные при переселении, днем, перед глазами их, и сам выйди вечером перед глазами их, как выходят для переселения.
(Иезекииль 12:4)

Возьми пояс, который ты купил, который на чреслах твоих, и встань, пойди к Евфрату и спрячь его там в расселине скалы.
(Иеремия 13:4)

Через пророка Бог готовит переселение (исход) для других людей, осуществляет процесс намагничивания. Христос указывает на путь, семя, скалу, огонь, виноградник, используя эти символы как центры кристаллизации сознания слушающих. На втором этапе гностик, обращаясь к намагниченному сознанию, начинает толковать — дробить, расчленять, разукрупнять мозаику, сложившуюся в результате сцепления; крупные блоки связанных хаотических идей-архетипов разрушаются. После дробления остается «чистый лист», очищенная субстанция — энергия сознания, которую можно привести в движение идеей уже любого уровня сложности. Кроме того, такой чистый лист является плацдармом для экспансии на окружающие территории тьмы. Этот процесс, происходящий в уме, носит еще одно название — распространение проказы (Лев. 13:13), то есть очищение телесного облика, дикого набора безусловных рефлексов — дома, в котором живет субстанция, обращенная в своем движении вверх. Когда очищение всех территорий будет закончено, крещение завершается и переходит в иное качество — наслаждение непрерывным течением, ненарушаемым покоем.

Сюжет трагедии оказывается важнее личности действующих персонажей: еще Аристотель отмечал, что их место может занять любой. Поэтому линии библейских сюжетов одновременно являются линями судьбы каждого человека, которые вычерчивают определенные геометрические фигуры. Эти фигуры — отдельные грани кристаллов, представляющих собой чистые образы-символы, единые для всех религий. Линии, соединяющие звезды на небе в созвездия, прочерчены людьми, и каждый может нарисовать их по-своему. Однако мир един, так что в астрологических системах разных эпох и народов созвездия совпадают. Как говорил Будда, названия могут быть разными, но сущностная форма (числовое выражение законов) одинаковой. У героев сказаний Запада и Востока разные имена, но они вовлечены в один и тот же процесс (впрочем, восточная традиция больше говорит об абстрактном, а для Запада больше важны имена действующих лиц, то есть личное и человеческое). Так устроена суровая и в то же время прекрасная реальность Библии — программа, по которой живет мир. Ее выполнение периодически возобновляется после «перезагрузки».

Еврейка, читая в Библии историю продажи Иосифа братьями, горько плакала, жалея его. Спустя год, когда начался новый цикл чтения Пятикнижия, она вновь дошла до этой главы и очень рассердилась на Иосифа: «Дурачок, так тебе и надо! Знал ведь с прошлого года, какую штуку тебе устроили братцы, — чего же ты опять к ним полез?»
(Из фольклора)

Работа этой программы и выражается в чередовании вечных многогранных символов единобытия.

В моем бреду одна меня томит
Каких-то острых линий бесконечность,
И непрерывно колокол звонит,
Как бой часов отзванивая Вечность.

Мне кажется, что после смерти так
С мучительной надеждой воскресенья
Глаза вперяются в окрестный мрак,
Ища давно знакомые виденья.

Но в океане первозданной мглы
Нет голосов, и нет травы зеленой,
А только кубы, ромбы, да углы,
Да злые, нескончаемые звоны.
(Н. Гумилев. Больной)

Постепенно вводя основные понятия и символы, мы будем переходить ко все более сложным сюжетам; они будут распространяться волнами, которым не видно конца. Все фигуры исходят из одной точки — Единого центра — и затем входят в нее. Как и в теоретической физике, такие картинки-диаграммы строятся по определенным топологическим законам, заданным Богом.

Я — обезумевший в лесу Предвечных Числ!
Открою я глаза: их чудеса кругом!
Закрою я глаза: они во мне самом!
За кругом круг, в бесчетных сочетаньях,
Они скользят в воспоминаньях.
Я погибаю, я пропал,
Разбив чело о камни скал.
(Э. Верхарн)

Священное безумие — утрата нравственных категорий нашего проявленного мира, обретение высшей надежды, ради которой человек готов пожертвовать жизнью. Закон выражается только предвечным числом — он всегда находится в прошлом, а не в настоящем, его можно лишь приблизить к себе. Закон становится виден сразу, как только начинается созерцание и человек прозревает к высшему. Закрыть глаза означает перейти от внешних духовных практик к внутренним. Бессчетные сочетания — числовые круги, сложные динамические архетипы и составные символы-образы, активно действующие и превращающиеся сочетания (в каббале — парцуфим). Воспоминания — карма, накопленная судьба мира, хранилище бессознательного. Разум человека разбивается о скрижали Торы.

Персонажи Библии живут полнокровной жизнью (Иоан. 10:10), переходя из одной ее книги в другую. Основные эпизоды повторяются на разных витках спирали, которая соединяет как движение по кругу, так и некоторое поступательное движение; их герои меняют имена как маски, которые мы им помогаем снять. Кажется, что образы размножаются, а на самом деле имена чередуются, чтобы придать динамику одному и тому же событию, позволить увидеть его с разных сторон. В одно мгновение происходит пересечение разных времен. Вычерчивая кривые и ломаные линии, траектории вновь возвращаются к началу, соединяются с Богом. К. Юнг отмечал, что образы снов человека движутся по аналогичным спиралям.

Туда по эскалатору
А обратно по веревочке
Траектория петли
Над всякими там красотами
высотами, пустотами и нечистотами.
(Я. Дягилева)

Наоборот, одинаковые имена соединяют лица из разных «эпох» (лишний раз напомним, что на самом деле библейская реальность является вневременной). Своей единой судьбой эти герои сливаются в одну личность по законам лицедеяния. По большому счету, Иисус Христос, Иисус Навин и великий иерей Иисус из книги пророка Захарии являются одним и тем же лицом, так же как и патриарх Иуда и Иуда Искариот; сестра Моисея Мариам, мать Христа и Мария Магдалина... Подтверждения всегда можно найти толкованием соответствующих эпизодов Писания.

Созвучья слова не случайны!
Пусть связь речений далека,
В ней неразгаданные тайны
Всегда живого языка.
(В. Брюсов)

Многомерное (многолистное) строение мира и оправдывает быстрое перелистывание Библии в процессе толкования; это действо со стороны кажется лихорадочно бессвязным, подобным гаданию на картах. Как объяснял Будда, узлы на платке можно развязать только в порядке, обратном порядку их завязывания. Последний же вовсе не совпадает с видимой исторической последовательностью. Любое имя в Библии обладает уникальным числовым содержанием и означает того, кто совершает некоторый важный повторяющийся процесс, большой этап в жизни человечества.

Обрисованная нами картина может показаться пессимистической — слишком многое кажется жестко предопределенным. Однако только знание (понимание действительной ситуации) позволяет правильно поставить вопрос о верном выходе и свободе. Оно дает огромные преимущества как в этом мире, так и далее, помогая найти единственный путь, ведущий в жизнь (Мф. 7:14).

И зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный.
(Псалтырь 138:24)

Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет.
(Псалтырь 1:6, ср. Иер. 32:19)

Одни и те же истории в разных книгах Библии (или разных Писаниях) могут иметь разные концы, и выбрать из них хороший и правильный (1 Фес. 5:21) — в нашей власти. Это тем более важно, что идти по выбранным дорогам придется нам же самим. Текст — не просто описание жизни, а ее важнейшая часть, инструмент опыта. По словам М. Мамардашвили, единственный способ изменить ситуацию — распутать ее в пространстве текста. «Размерность» такого пространства шире любого физического или даже воображаемого мира.

Когда человек страдает, он должен разобраться в своих поступках; если он не нашел в них греха, он может объяснить свои страдания недостаточным изучением Торы; если и это предположение не соответствует действительности, то его страдания объясняются наверное любовью к нему Бога.
(Талмуд, Брахот)

Можно сколько угодно бросаться обвинениями в мистике, но голым отрицанием от этой реальности не уйти. Все больше к такому осмыслению приближаются и некоторые академические ученые, пытающиеся серьезно работать с текстами (например, основоположники семиотики — новой гуманитарной науки о символах).

Оценка того или иного образа, каким бы он ни был — самым высоким или низким, в процессе движения (вращения, танца) на разных витках спирали может легко выворачиваться наизнанку, меняться на противоположную. Для знающих высшую геометрию можно пояснить: правое и левое меняются местами при обходе неориентируемой поверхности, у которой внутренняя и внешняя сторона совпадают, например, ленты Мебиуса или бутылки Клейна. Последняя поверхность, кстати, используется К. Леви-Стросом для описания мифологических конструкций мира (тела Бога). Подобные упражнения весьма полезны практически для оздоровления сознания.

Вот представьте себе некоторую вывернутую поверхность и движение расшифровки смысла — выворачивание поверхности. Ну есть такие парадоксальные фигуры в геометрии. Там они выглядят как интеллектуальные игры, но в духовной жизни реализуются самые невероятные представления абстрактной геометрии... Лишь экстериоризация предметов желания вынимает нас из этого инфернального цикла повторения злобы, ненависти, человеческой разделенности и т. д.
(М. Мамардашвили. Психологическая топология пути)

Ухватить проблески истины в этом инфернальном (т. е. по существу адском) мире наше плоское мышление может, лишь подходя к какому-то образу с разных сторон, как к краям воронки или черной дыры.

И сказал Господь: вот место у Меня, стань на этой скале; когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо [тебе].
(Исход 33:21—23)

При этом, как доказывают строгие математические теоремы, подходя к «существенно особой» точке, можно получить любой результат... Впадая же в односторонние толкования, мы неизбежно болтаемся между двумя крайностями — от правого к левому, идем шаткой походкой.

Неровно поднимаются ноги у хромого, — и притча в устах глупцов.
(Притчи 26:7)

Нам приходится лезть в высшее и низшее, падать и подниматься.

О милые други, дорогие костыли,
К какому раю хромца вы привели!
(М. Кузмин)

В какой-то мере все это неизбежно: раздвоенные копыта, наряду со способностью отрыгивать жвачку — библейский признак чистого животного, символ двойственности, бинарности, изначального расщепления сознания. Копыта, обувь животного, обеспечивают устойчивую опору на землю, материальное, а также связь с предками, соприкосновение с преисподней.

Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте.
(Левит 11:3)

Однако истина в этом процессе утверждения чистоты еще не обретается (сама чистота также является всего лишь крайностью). По большому счету происходит примерно то же, что было с буридановым ослом, который так и не смог утолить свой голод.

Иссахар осел крепкий, лежащий между протоками вод.
(Бытие 49:15)

Две реки — разделение единого на две категории; Бог выступает как закон, проявляясь через категорию повелений и запретов, высокого и низкого, добра и зла. Буриданов осел лежит, исследуя закон и занимаясь теорией, а в конце концов никуда не собирается идти и спасаться. Пользы от этого закона нет никому.

Глупая душа обычно шатается из стороны в сторону... и это она считает истиной.
(Поучения Силуана. Наг-Хаммади)

Таковы проявления человеческой нравственности и самоправедности.

Мудрость разумного — знание пути своего, глупость же безрассудных — заблуждение.
(Притчи 14:8)

На то она и глупость, чтобы постоянно вести к заблуждению и держать в сомнении. Добро или зло? Правда или ложь? Чего ждать, приятного или тяжкого? Но не таков наш читатель, зрелый и решительный, который «мясо тучных будет есть и копыта их оторвет» (Зах. 11:16). Для верного понимания фразы истолкуем ее, расчленим на составляющие, пустим по ветру сознания. Мясо — тело, плоть закона, свод действующих правил, подвижная форма сил, отдаленное живое начало существующего. Тучный, телец — бык для заклания, агнец жертвоприношения на алтаре совершенного знания. Бык — это и символ личности человека, отдающего себя запредельному:

Я называю брахманом того, кто мощен, как бык, благороден, мужественен, победоносен, обладает великой мудростью, свободен от желаний, совершенен и просветлен.
(Дхаммапада)

Поскольку в в этом процессе умирает старый и ветхий и рождается для инобытия новый, то в Библии есть фраза: «Заколающий вола — то же, что убивающий человека» (Ис. 66:3). Речь здесь идет об убивающем порочное, несовершенное начало, уничтожающем путы, снимающем ограничения человеческой нравственности. Жрецом этого действа и одновременно жертвой выступает сам человек практикующий.

А внутренности жертвы и ноги ее вымоет он водою, и сожжет священник все на жертвеннике: это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу.
(Левит 1:9, ср. Иоан. 13:10, Еф. 5:2)

Оторвать копыта означает устранить двойственность человеческой нравственности, которая есть мерзость перед Богом (Лк. 16:15), прекратить метания между добром и злом, уничтожить умоблудие между двух крайностей. Одновременно человек избавляется от родственных связей путем разрыва отношений с предками. «Кто не возненавидит отца своего и матери... не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26), «иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8:22).

Чтобы правильно понять нашу книгу и собрать мозаику, читателю нужно учиться следить не только за одной мыслью, а идти по всем дорогам сразу, одновременно. Это умеет орел, парящий в высоте, в ином измерении. В традиционном описании собрание высших истин предстает как небесная сеть, в каждом узле которой находится драгоценный кристалл, каждая грань которого отражает блеск всех остальных. Отдельный камень сети — это архетип, миф, микропрограмма мира, набор правил, божество, комплекс идей и сил. Созерцатель, взыскующий высших истин, неизбежно попадает в пространство этого лабиринта без входа и выхода, который имеет не плотное тело, а лишь структуру, сплетенную из чувств-идей. Прозреваемая лишь внутренним видением после необходимой тренировки, эта сеть является губительной западней для увлекшихся созерцанием высшего, ложной конечной остановкой на пути в красивейшем и изобильном краю. Но та же сеть дает и единственную счастливую возможность — преодолеть зыбучие пески бесконечных идей и найти на другом краю продолжение пути. Кто не побывал здесь, не обретет высшего знания — все-таки новый мир начинается с Эдема. Как говорил Будда, «все плохое прими как наставление для достижения совершенства». Но до конечного пункта назначения еще далеко, поэтому надо хотя бы дочитать эту книгу, которая также построена по принципу кристалла, графа, сети.

Нет!.. Раз не вышел из меня любовник,
Достойный сих времен благословенных,
То надлежит мне сделаться злодеем,
Прокляв забавы наших праздных дней.
Я сплел силки: умелым толкованьем
Снов, вздорных слухов, пьяной болтовни
Я ненависть смертельную разжег.
(Шекспир. Ричард III)

Добавим: ненависть, которую ищущий совершенство испытывает к своему темному, гнетущему началу — греху.

Знание, полученное при исследовании единого цельного мира, мира запредельного можно сравнить также с алмазом, прозрачным во всех направлениях кристаллом, монолитным и несокрушимым, непротиворечиво объединяющем в себе все противоположности. Но двойственному, расщепленному сознанию человека любое явление предстает в черно-белом цвете, непрерывность нарушается, а знание в словесном выражении принимает дискретно-дробную форму лжи.

Что пользы, если вы им «целое» дадите?
Ведь публика ж его расщиплет по кускам.
(Гете. Фауст)

По крайней мере, так человек воспринимает бесконечное. Средством вечного понимания вещей, так как они есть, является преобразование сознания в недвойственное вечное.

Щипцами этой мудрости, что есть
Алмазная, противоречья хоти
Он вырывает. Петли бредней всех
Распутав, распустил он сеть незнанья,
И кто был связан, вот он, без цепей.
(Ашвагхоша. Жизнь Будды)

Тем, кто склонен застревать в дуалистическом понимании, Библия делает серьезные предупреждения.

Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих.
(Иакова 1:8)

Горе сердцам боязливым и рукам ослабленным и грешнику, ходящему по двум стезям!
(Сирах 2:12)

Здесь разумеется двойственность добра и зла. Истинный страх Божий, тесно связанный с верой и любовью, как раз разрушает ее.

Не будь недоверчивым к страху пред Господом и не приступай к Нему с раздвоенным сердцем.
(Сирах 1:28)

Господа Саваофа — Его чтите свято, и Он — страх ваш, и Он — трепет ваш! И будет Он освящением и камнем преткновения, и скалою соблазна для обоих домов Израиля, петлею и сетью для жителей Иерусалима. И многие из них преткнутся и упадут, и разобьются, и запутаются в сети, и будут уловлены.
(Исаия 8:13—15)

И не лукавьте пред владыкой вашим,
Не то господь, владыка всех владык,
Накажет вас за ваше двоедушье,
Заставит вас друг друга погубить.
(Шекспир. Ричард III)

Когда простой неискушенный «человек из толпы» обращается к Совершенному Знанию — Слову, он пугается, теряется и на всякий случай молится. Или, наоборот, вдохновляется, светится и успокаивается: «Я прочитал книгу, стал еще мудрее и теперь буду в разумных пределах воздавать Богу хвалу и даже немного молиться, кланяться и ставить свечки». Но так молясь и прося благ, человек снова игнорирует (серьезное, дальше некуда) предостережение Будды: «Кто не понял моего учения, тот на меня молится». Светлая истина превращается в темный ритуал и, в целях легкости хода и благолепности, смазывается фимиамом сусальных слов:

бог выше человека человек будет молиться богу и он милостив к нему все это делает бог с человеком чтобы отвести душу его от могилы и просветить его светом живых не может быть у бога неправда или у вседержителя неправосудие истинно бог не делает неправды и вседержитель не извращает суда и кто управляет всею вселенною ибо очи его над путями человека вот бог могуществен если послушают и будут служить ему то проведут дни свои в благополучии и лета свои в радости вот бог высок могуществом своим помни о том чтобы превозносить дела его которые люди видят вот бог велик и мы не можем познать его слушайте голос его и гром исходящий из уст его дивно гремит бог гласом своим делает дела великие для нас непостижимые чудное дело совершеннейшего в знании окрест бога страшное великолепие он велик силою судом и полнотою правосудия посему да благоговеют пред ним люди и да трепещут пред ним все мудрые сердцем
[Когда Елиуй перестал говорить, — Септуагинта] Господь отвечал Иову из бури и сказал: кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?
(Иов 33—38)

Слова Елиуя, напоминая речи некоторых христианских проповедников, содержат банальные истины и неприкрытую наглую лесть перед Богом. Местами они имеют даже пародийный характер. Тот, кто слегка преуспел в созерцании запредельных истин, начинает с энтузиазмом проповедовать закон. Однако хвала Богу и Царству небесному есть пустые речи. Согласно апокрифическому «Завещанию Иова», Бог из тучи осуждает Елиуя, сказав, что его устами говорит дикое животное. Это женская болтовня, слова неразумного, за которыми ничего не стоит. Заметим еще, что «слова без смысла» изрекает не-гностик; прерогатива и эксклюзив гностика — разумная речь:

Сердце разумного ищет знания, уста же глупых питаются глупостью.
Кто говорит то, что знает, тот говорит правду; а у свидетеля ложного — обман.
Глупость — радость для малоумного, а человек разумный идет прямою дорогою.
Путь жизни мудрого вверх, чтобы уклониться от преисподней внизу.
(Притчи 15:14, 12:17, 15:21, 15:24)

Некоторые советы Библии напрямую предостерегают от увлечения ритуально-обрядовыми формами «спасения» (Еккл. 4:17, Иез. 8:6—18 и др.). Хотя смеяться над священным, вообще говоря, нельзя, смех над идолами вменяется в заслугу (Талмуд, Мегила). К таковым относятся и все примитивные человеческие представления о Боге.

Кульминация индийского эпоса Махабхараты — битва на поле Курукшетра (она же апокалиптический Армагеддон и события в пустыне во время исхода евреев, закончившиеся их истреблением), которая состояла в борьбе двух сторон — белого и черного, высшего и низшего, добра и зла. В итоге уничтожаются обе стороны — Пандавы и Кауравы. Нет сомнения, со своими пороками надо разделаться незамедлительно.

Ведь кто их вождь? Он попросту, друзья,
Кровавый угнетатель и убийца.
Он на крови возник и утвердился.
Он средств не разбирал; зато, достигнув,
Уничтожал всех тех, кто средством был.
Поддельный он алмаз, чей ярок блеск
Лишь от сверканья краденого трона.
Он изначала божьим был врагом.
(Шекспир. Ричард III)

Немало наставлений и призывов уже прозвучало со страниц этой книги, и много еще прозвучит: «потому что слова мои точно не ложь: пред тобою — совершенный в познаниях» (Иов 36:4). Фокус в том. чтобы не позволять себе лишнего и соблюдать правила предосторожности.

Нет, не смутить наш дух пустыми снами!
Ведь совесть — вздор. О ней твердят лишь трусы,
Стращая тех, кто смел и кто силен.
Кулак — нам совесть, меч — вот наш закон.
Вперед же, в бой! Нам нет пути назад.
Когда не в рай, — сойдем все вместе в ад!
(Шекспир. Ричард III)

Расслабляться будем потом.

Хвала творцу и нашему оружью,
Мои победоносные друзья!
Бой выигран. Издох кровавый пес.
(Шекспир. Ричард III)

Идем дальше.

Не думаете ли еще, что мы только оправдываемся перед вами? Мы говорим пред Богом, во Христе, и все это, возлюбленные, к вашему назиданию.
(2-е Коринфянам 12:19)

Попытаемся мы сказать к тебе слово — не тяжело ли будет тебе? Впрочем, кто может возбранить слову!
(Иов 4:2)

Намерения составителей в отношении читателя достаточно серьезны, а исходная позиция неуязвима (похоже, они уже утратили всякую скромность и чувство меры). Так или иначе, основанием их уверенности служит правда Писания.

А: Так отвечаешь ты первосвященнику?
В: Если я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь меня?
(От Иоанна 18:22—23, ср. Деян. 23:2—5)

Вряд ли у наших критиков найдутся другие конструктивные решения обсуждаемых проблем, да и вообще достойные аргументы, кроме смутного неудовлетворения и привычных ссылок на авторитеты.

А в кипящих котлах прежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.
(В. Высоцкий)

Сталкиваясь с непростыми истинами в непривычной форме, читатели как дети обращаются к своим эмоциям и, начиная сердиться, ищут внешних врагов. Этим они лишь демонстрируют свои нерешенные проблемы. Эмоциональные оценки — плохой помощник при изучении Писания, в котором описаны не личности, но объективные процессы. Утвердившимся в своих предубеждениях читать книгу будет крайне тяжело. Они постараются отгородиться от истины стеной неведения. Однако незнание закона не освобождает от ответственности; по Сократу неведение и есть грех. Чтобы почувствовать реальность истин Писания, вовсе не обязательно в них верить. Хватая раскаленный железный шар, сильнее обожжется тот, кто не ведает, что он горяч (Вопросы Милинды).

Бесстройным злословием назовут вас смело,
Злонравного охраня имя весьма цело.
(А. Д. Кантемир)

Еще тяжелее будет тому, кто, будучи сам осквернен и неспособен ни к какому доброму делу (Тит 1:15), везде ищет нечистого (Рим. 14:14). Он найдет повод для осуждения высказанных здесь мыслей, которое со временем неизбежно обратится против него самого (Рим. 14:23). Предавая анафеме содержание книги, некоторые зловредные люди могут подумать, что они удачно избежали рук царя смерти, дав взятку этому палачу своим благочестивым негодованием. На самом деле получится иначе: поклоняясь своим низменным идолам и пытаясь чернить высокие идеи, они будут сами обвинены за ложные слова.

Правда и истина — твои приговоры нам.
(Кумран)

Впрочем, даже становясь обвинением, истина не будет бесполезной — она ускорит процесс личного созревания. Будучи обоюдоострым мечом, проникающим в самую сердцевину человека (Евр. 4:12), слово Божие должно быть произнесено и не может остаться бессильным (Лк. 1:37, Ис. 55:11). В определенный момент перед читателем может встать непростой выбор (например, как предполагал Достоевский, между Христом и Истиной).

Се, лежит Сей [Христос, Логос, Слово] на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий.
(От Луки 2:34)

100

Острота материала и серьезный уровень поставленных задач предполагает, что книга понравится не только некоторым, но и многим, и не так уж трудно предсказать весь спектр индивидуальных реакций на нее, включающий весьма недовольные выражения лиц (Притч. 25:23). Подсознательный механизм, включающий те или иные формы протеста, существует в самих людях. Реакция общественного мнения, которая еще менее интересна, будет такой же, что и во все времена.

Пока в вас цвет новости лестной не увянет,
Народ, всегда к новости лаком, честь нас станет,
И умным понравится голой правды сила.
Пал ли тот цвет? больша часть чтецов уж присудит,
Что продерзостный мой ум в вас беспутно блудит.
(А. Д. Кантемир)

Обвинения в наш адрес — чаще всего следствие обиженного самолюбия, а также вполне законного стремления защитить естественное человеческое право, которое определяет мотивы деятельности большинства людей. Однако истинный альтруизм — не распространение мелких благодеяний в мире людей, а даяние Богу, любовь к Нему, покорность Высшему. Эгоизм — все, что делается для себя, когда Бог превращается лишь в удобный инструмент и элемент личного бытия. Читателю потребуются определенные усилия для осознания того, что есть вещи более важные, чем либеральные (или, наоборот, догматические) ценности. К пониманию этого толкает неумолимое время, а отставшим или закосневшим в сектантских идеях придется туго.

Их гнев и старческая злоба
Уже бессильны в наши дни, —
Так пусть у собственного гроба
Теперь беснуются они!
(Д. Минаев)

Если же подойти к делу проще, ответ на критику определенного уровня универсален и довольно груб:

Отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих.
(Притчи 26:5)

Дурак (он же агностик, пусть и «верующий») никогда не станет умным, и об этом ему нужно говорить прямо. Для его же пользы.

101

Смогут найти истину только те, кто ищут ее, — это само по себе обеспечивает открытость сознания и готовность к восприятию. Посредством изучения книги многие смогут хотя бы вкусить плод истины (или надкусить, как сделали Ева и Адам в раю). Обретение плода (буддийское выражение) потребует еще больших усилий. В общем, читателю в любом случае придется пройти через достаточно серьезные испытания, преодолевая свои невежество, гордость, подозрительность и прочие дурные привычки.

— Знаешь, ты можешь показаться многим людям круглым идиотом.
— Тебя тоже многие люди могли бы назвать идиотом. Ты, вероятно, преследуешь скрытую цель посылать покупателей туда, где светильники продают твои товарищи или, возможно, ты вовсе не желаешь, чтобы я приобрел светильник.
— Я хуже, чем ты думаешь. Вместо того, чтобы обещать тебе «лавку светильников» и поощрять твое голое предположение, что там ты найдешь решение своих проблем, я прежде всего проверяю, умеешь ли ты читать. Я желаю знать, приходилось ли тебе уже бывать поблизости от такой лавки или светильники приобретались для тебя каким-либо иным путем.
Двое печально посмотрели друг на друга и разошлись.
(Идрис Шах. Сказки дервишей)

Для тех, кто не знает, чего он хочет, наши обещания могут прозвучать достаточно двусмысленно, и никакого внешнего удовлетворения в обозримом будущем они не получат, поскольку не удовлетворили свои желания, не употребили труд, не обратили внимания. Таким вот и не повезло, не удалось и не досталось. На самом же деле главной проблемой высшей семиотики (гнозиса) является организация диалога двух начал — искателя и тьмы, старателя и золотоносной породы, дровосека и леса, водоноса и реки. Если нет диалога, а есть наша пассивность, то получается взаимодействие двух начал иного вида — погонщика и осла, палача и вора, соковыжималки и лимона.

Смущенный странным языком,
Мужик пошел в недоуменье,
И прогрессиста с мужиком
На этом кончилось сближенье.
Один из них пошел «домой»,
Себя беседой растревожа,
Другой домой побрел бы тоже,
Да дом его сгорел зимой.
(Д. Минаев)

Сгоревший зимой дом есть образ коренных проблем, решенных неверно в главный период жизни, когда происходит выбор и поиск спасительного начала в себе. Нет дома у того, кто не позаботился о себе вовремя. Но был. Но сгорел. Этот же мотив является самым настойчивым в Библии — «покайтесь», «спасайтесь от гнева божьего» и т. п. И что самое интересное, священные писания, все до единого, утверждают, что каждому человеку в его жизни дается такой отрезок пути, на котором он сознательно и без помех может сделать тот самый важный выбор. А буддизм и вообще определяет всю человеческую жизнь как драгоценность, поскольку лишь человек может реализовать совершенство, и нет при этом временных ограничений: «Человек никогда не стар для истины...» Рай существует для тех, кто его построил, в аду пребывают те, кто его спланировал и осуществил невзирая на трудности. Через человека смерть, через человека и воскресение (1 Кор. 15:21). Время думать о людях.

Я так тебя люблю, что не замедлю
На небеса твою отправить душу,
Коль примут мой подарок небеса.
(Шекспир. Ричард III)

Чтобы решить задачу обретения свободы, нужно сформировать этику ее поиска. Тот, кто сделал это, получает и этику обретения знания. Овладевший знаниями овладевает и практическими средствами. Процесс освобождения происходит в несколько этапов, первый из которых — нравственность (на Востоке — шила), то есть правильная формулировка идей, осознание этической необходимости самого поиска спасения. Только после этого обретается истина; она есть самая опасная вещь, поскольку воплощая ее человек получает в свои руки мощное оружие, вплоть до возможности разрушения мира (и себя самого).

102

Результат духовной практики зависит от верного осмысления. Нашедший правильную и весомую истину способен продвинуться далеко. Все определяется запросами человека, тем, насколько много он захотел и успел. Если ты согласился на половинные результаты и малые подарки судьбы, можешь не ждать от нее лучших даров. Остановив мгновенье подобно Фаусту, человек теряет возможность двигаться дальше. Однако идти все же придется, и лучше, если в правильном направлении, а не в ложном. Тот, кто ищет в запредельном простых наслаждений, будет наклоняться к зеркалу вод как Тантал, и его жажда лишь усилится, а пищеварение нарушится. В нашей книге каждый увидит часть самого себя; тем самым она может служить эффективным инструментом самодиагностики.

Пять тысяч бхикшу, бхикшуни, упасак и упасик поднялись, поклонились Будде и удалились. Почему? Корни греха в них были глубоки, а самодовольство велико. Они думали, что обрели то, чего не обрели... С такой виной они не могли пребывать на великом собрании. Почитаемый В Мирах молчал, не останавливал их...
Будда сказал: «У живых существ, присутствующих на моем собрании, нет листьев, здесь остались только те, кто чист и не покрыт заблуждениями. Шарипутра, как хорошо, что эти переполненные самодовольством люди ушли! Внимай, воистину я буду проповедовать ради тебя».
(Лотосовая сутра)

Обращаясь к толпе и даже близким ученикам, которые соблазнялись «странными словами», Иисус говорил: «Не хотите ли и вы отойти?» (Иоан. 6:66—67). Все тома книги будет очень непросто дочитать до конца, но этого и не требуется — достаточно, если читатель найдет что-то полезное для себя (или в себе) и вовремя остановится, дойдя до нужного личного уровня в этой суровой игре. Для того, чтобы изменить участь человека к лучшему, часто бывает достаточно одного понятого слова.

103

В некотором смысле книга не могла не быть написана — природа пустоты не любит. Хотя и без особого энтузиазма и радости, составители выполняют свой скромный долг. Впрочем, и не без удовольствия.

Сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому Израилеву, и ты будешь слушать слово из уст Моих, и будешь вразумлять их от Меня.
(Иезекииль 3:17)

Но почти уголовно,
как потеря лица,
воздержанье от слова
у немого лжеца.
(Е. Евтушенко)

Другим основанием является объективность и непредвзятость, строго научный метод изысканий и соответствие идей книги текущему моменту.

Опять, о Господи, явился Ты меж нас
За справкой о земле, — что делается с нею.
(Шекспир. Ричард III)

104

Возможны (по крайней мере, теоретически) и более личные мотивы. Помимо морального долга, они предполагают обещания как пряника, так и кнута.

Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!
(1-е Коринфянам 9:16)

Если сладко во рту его зло, и он таит его под языком своим, бережет и не бросает его, а держит его в устах своих, то эта пища его в утробе его превратится в желчь аспидов внутри его.
(Иов 20:12—14)

Во все века главным мотивом общественно-полезной деятельности было стремление всех дать благо всем своим, наставить в хорошем и привести к лучшему. Не брались в расчет никакие условности для продвижения этого высокого замысла.

Без откровения свыше народ необуздан, а соблюдающий закон блажен. Словами не научится раб, потому что, хотя он понимает их, но не слушается.
(Притчи 29:18—19)

Принимая во внимание долгую историю вопроса спасения всех и многочисленные неудачные попытки других довести до конца дело; учитывая, что до конца еще не близко, а пора бы уже, мы совершили еще одно усилие ради общественной пользы.

...Не напрягайте ум
Разгадываньем тайн. Сам на досуге
Я происшедшее вам объясню;
Вы скоро все поймете. А пока
Отдайтесь радости, вкушайте счастье.
(Шекспир. Буря)

105

Первой мыслью, когда мы решили написать эту книгу, было: «А зачем ее писать? И так уже много написано. Писать, наверное, не надо. Или надо? Если читатель ее не поймет и не примет, то это напрасный труд и изнурение. А вдруг он знает больше нас? Нет, не знает, это уж точно. Просто надо его увлечь хорошим. А кому это надо? Всем надо, без исключения...»

А: Я весь горю, нет больше сил моих!
Нельзя ли нам отсюда удалиться?
В: По крайней мере, надо согласиться,
Что задушевная поэзия у них.
(Гете. Фауст)

Терпение, друзья, терпение. «Нехорошо душе без знания» (Притч. 19:2). Поскольку мы это знаем, то и обращаемся непосредственно к душе, к ее темному началу. Ну, например, как Фрейд, который толкование возвел в ранг клинической медицины. Между тем, символическое описание телесного женского начала приведено еще в Библии:

Сын человеческий! предложи загадку и скажи притчу к дому Израилеву. Скажи: так говорит Господь Бог: большой орел с большими крыльями, с длинными перьями, пушистый, пестрый, прилетел на Ливан и снял с кедра верхушку...
(Иезекииль 17:2—3)

Не знаю, что сказать. Мир измельчал.
Орлам сесть негде, воробьям — раздолье.
Когда шуты повылезли в вельможи,
Вельможам остается лезть в шуты.
(Шекспир. Ричард III)

Подобные примеры приводятся здесь для того, чтобы указать на разнообразие техник толкования, многочисленность приемов работы с текстами: по аналогии (как часто просят цари буддийских наставников, «приведи сравнение»), через «раскалывание», косвенный вывод, «прямое вхождение» (в Пардес Торы, т. е. в каббалистический рай) и пр., о чем еще, возможно, будет сказано.

Я доводы привел бы и сильней,
Когда бы из почтенья кой к кому
Границы языку я не поставил.
(Шекспир. Ричард III)

В Библии даны многочисленные примеры как попыток проникнуть и объяснить, так и отказа, уклонения от познания:

Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице.
(Притчи 30:18—19)

На пути орла мы уже указали; змей — Сын Человеческий (Иоан. 3:14), скала — камень, на котором воздвигается церковь (Мф. 16:18); корабль — ковчег, плывущий через потоп, когда происходит омытие нечистоты в конце мирового периода; соединение мужчины и женщины в блаженном союзе происходит в брачном чертоге. Обо всем этом и повествует наша книга в следующих томах.

Разгадка — еще большая загадка;
Не цель она, а лишь прокладка
Могучего пути...
(Н. Матвеева)

Как это ни грустно, книга имеет все шансы оказаться нескончаемой.

Толки глупого в ступе пестом вместе с зерном, не отделится от него глупость его.
(Притчи 27:22)

Но мы не спешим огорчаться и отчаиваться по поводу чьих-то отдельных мелких неудач:

Спасибо вам, сограждане, друзья:
Единодушным криком одобренья
Свидетельствуете вы, как вы мудры.
(Шекспир. Ричард III)

Конечно, возможны и даже неизбежны отдельные выпады, критические замечания и опровержения написанного нами; зная об этом, мы заранее всех простили.

Помилуй бог, не крикнул ни один.
Как камни, как немые истуканы,
Глазели друг на друга, побледнев.
Я стал их упрекать, спросил у мэра,
Что значит их упрямое молчанье;
Он мне: народ к речам, мол, не привык,
Приучен, мол, глашатая он слушать.
...
Я сам прошу простить меня за то,
Что, погружен в молитвенное бденье,
На дружеский призыв не сразу вышел.
(Шекспир. Ричард III)

Да и дистанция между глаголющими и внимающими должна быть в разумных пределах.

Но Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке.
(От Иоанна 2:24—25)

106

Царю Соломону, говорящему о четырех вещах, вторит буддийская Джатака о тростинке для питья, где дается ряд указаний на единственно верные решения весьма сложных проблем, а также ряд полезных советов читателям:

Добавим еще, что в Мировом Веке, который длится поныне, есть всего четыре извечных чуда. Вы спросите: «Какие?» Вот какие: первое — заяц на Луне, который пребудет там до скончания Мирового Века.

Слова «в Мировом Веке» означают, что и в этом, и в прошлом, и в будущем мире — всегда — будут происходить четыре чудесные события. Это четыре лика, в которых проявляет себя Владыка, описываемые тайным четырехбуквенным именем Бога (Тетраграмматоном). Заяц-бодхисаттва, изображение которого находится на Луне-зеркале, — Иаков, еврейский патриарх и тайновидец, созерцающий звезды. Луна, одетая в белые одежды, — назидающая и раскрывающая тайны богиня неба, которой поклонялись в древности иудеи, символически Шехина. Осуществляя зеркальную йогу, заяц бросается в огонь и именно этим путем попадает на Луну. Так, через истинное самопожертвование, он добивается своей цели — личного совершенства.

Второе — огонь, который до конца Века не коснется места, пощаженного лесным пожаром, как о том рассказывается в Джатаке о перепеле.

Главное действующее лицо в конце мирового периода — огонь, который, будучи испущен из третьего глаза Шивы, разрушает и сжигает весь мир. Однако этот огонь не затрагивает перепела, который едва стоит на двух слабых ножках и хвалится своей немощью (2 Кор. 11:30). Заслуга праведника состоит в том, что он не воюет с Богом, но опекается Им и благодаря этому никогда не погибнет. Чтобы спастись, нужно породить верный помысел, перейти к отречению, смириться и прекратить все попытки победить этот огонь.

Третье — жилище Гхатикары-горшечника, над которым до скончания Века не прольется ни капли дождя.

Быть под дождем — попасть под суд, то есть потоп, приходящий сверху. Слово Бога обрушивается как наказание на грешника, выкопавшего себе яму с горящими углями. Горшечник, образователь человеческих судеб (Иер. 18) — тот, кто сам будет судить весь мир в преисподней, где никогда не гаснет огонь. Таков удел Моисея во все века; принудительное омовение ему не грозит, поскольку он овладел законом и уже не будет порицаем Богом. Однажды претерпев, он стал недосягаем.

И, наконец, — стебли тростника, растущего вокруг озера близ Налакапаны, которые до конца Века пребудут полыми внутри. Вот те четыре чуда, которые были, есть и будут в этом Мировом Веке.

Внутри полого стебля тростника — канала сушумна в позвоночнике человека — циркулирует жизненная энергия. Пустота в стебле — буддийское учение о шуньяте, которое родилось еще в Древнем Египте. Это самое совершенное учение о всеобщей и вечной относительности, которое, в отличие от мертвых слов, дает постижение запредельной мудрости (праджняпарамиты). В то же время пустота — лишь одно из трансцендентных качеств, средство для описания свойств Бога, для Которого нет ничего неизменного и устойчивого, нет противоположностей добра и зла.

107

Перед нашей книгой все равны — и эрудированный ученый, и толковый философ, и искушенный теолог, и простой, необразованный (но разумный) человек. Какой бы опытный и умудренный искатель истины ни пришел в соприкосновение с ней, он обязательно получит что-то важное. Если даже он сталкивался с подобными идеями тысячу раз, ранее он не мог обрести их для себя.

К старости Лосака стал известен как «тхера Лосака Тисса», но он не достиг высшей мудрости, и доставалось ему немногое. Ибо, как ни велико было подаяние, он ни разу не смог набить живот и лишь кое-как поддерживал свое существование. Потому что стоило положить ложку рисовой каши в его чашу для подаяний, как начинало казаться, будто чаша полна до краев, и люди, думая: «У этого чаша полна», — уносили рис и раздавали его другим просящим подаяние. Еще говорят, что, когда в чашу Лосаки клали рис, рис тотчас же исчезал. Точно так же было у Лосаки и с другой пищей. Даже когда со временем он развил в себе внутреннее зрение и способность к сосредоточению и обрел высший плод арахатства, ему все равно доставалось немногое.
(Джатака о Лосаке)

Символа еды мы уже касались; набить живот означает усвоить истины и переварить тайны. Просящие подаяние — земные люди, нищие духом, которые стучатся и ищут прозрения, обращаясь к священным писаниям. В ответ что-то дается, но почему-то всегда не слишком много. Едва к ищущему приходит некоторое постижение свыше, оно почти сразу пропадает. Лишь только одна рука дает, зарождая мечту о счастье, вторая рука все отнимает, опустошая чашу сознания. Таков механизм работы ложной надежды из ящика Пандоры, искушения и совращения. Даже когда человек овладевает законом и развивает внутреннее зрение — способность самому добывать духовное пропитание, а затем обретает другие высшие способности и достигает любых эгоистических целей, вплоть до плода архатства (личной святости), он не может прокормить себя. Так было и с нашим читателем — все его познания, старания и мечты вечно обращались в прах. Однако это продолжалось лишь до тех пор, пока он не взял в руки данную книгу. Щедро накладывая духовную пищу без всякой меры (Иоан. 3:34), мы обеспечиваем и кое-что другое, приговаривая:

«Что же ты, почтенный Тисса, садись и ешь, а я буду стоять рядом и держать чашу. Ибо стоит мне выпустить сию чашу из рук, как в ней ничего не останется!» И почтенный тхера Лосака Тисса принялся есть, в то время как Сарипутта, предводитель воинства дхаммы, стоял рядом и держал чашу с пищей! И благодаря духовной силе и благородству великого тхеры пища не пропадала, и Лосака Тисса ел, сколько хотел, и наелся досыта.
(Там же)

Своими рассуждениями, методикой и последовательностью подачи материала мы помогаем всякому умному человеку, открывающему книгу с добрым намерением, ознакомиться с проблемой в той активной форме, которая максимально полезна ему лично.

...Народ стоял на своем месте. И читали из книги, из закона Божия, внятно, и присоединяли толкование, и народ понимал прочитанное.
(Неемия 8:7—8)

Крепко удерживая чашу сознания читателя, мы по мере необходимости будем вливать в нее духовные знания, вплоть до его полного прозрения. Однако если наш легкомысленный читатель опять начнет блуждать по случайной «духовной» литературе либо искать себе помощи в различных религиозных организациях и кружках, чтобы «закрепить» свою веру ритуалами, вся эта благодать внезапно закончится, и опять начнутся пустые траты времени и сил.

108

С другой стороны, составители, имеющие определенный опыт в таких делах, явно не намерены брать на себя слишком большую ответственность.

Он с легким сердцем строчил то, чего ждали от него groundlings [зрители партера] или надиктовывал Святой дух, а сколотив состояние, бросил перо, почти наудачу подарившее нам столько неисчерпаемых страниц, и удалился на покой...
(Х. Л. Борхес. Страничка о Шекспире)

После знакомства с нашим трудом все бремя, как личное, так и глобальное, неизбежно ляжет на плечи читателя, пусть даже того единственного, который сейчас держит эту книгу.

Подумай, не пора ли, друг мой милый,
Тебе пойти моим речам навстречу,
Чтоб мир избег негаданной невзгоды?

Ведь если перед вечною могилой
Мне замолчать придется эти речи,
То Судный день затянется на годы.
(Гете)

На Страшном суде будут взвешиваться слова, через которые и оправдаешься, и осудишься. Если читатели, которые уже давно пребывают в праздности, не примут на себя этот груз и не начнут полезную духовную работу, мучительный процесс суда над миром может затянуться очень надолго. Мы очень рассчитываем на их свежие силы, но в то же время предусматриваем любые варианты развития событий.

Я расскажу тебе одну историю с загадкой, а ты разгадай. Если ты поймешь ее, а о разгадке не скажешь, то великий грех ляжет на тебя. Ну, а если не поймешь, то и греха не будет.
(Двадцать пять рассказов Веталы, ср. Иоан. 9:41, 15:22)

109

Помимо главного, у любопытного читателя может возникнуть ряд более мелких вопросов к составителям относительно их собственной позиции и жизненных обстоятельств. Разумеется, здесь тоже не обошлось без некоторых вторичных проблем, которые неизбежны в нашем мире.

Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином. Павел сказал: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих (?!) уз.
(Деяния 26:28—29, ср. Флп. 1:13)

Будучи свободен, ап. Павел «для всех сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:19—22). На личные вопросы исчерпывающий ответ как правило не дается; так поступает и Христос (Мф. 27:11—14; смысл молчания Иисуса на суде у Пилата станет ясен лишь ближе к концу книги). Однако мы дадим еще один фрагмент, полезный для самоопределения читателя.

Если ты говоришь: Я — иудей, — никто не двинется. Если ты говоришь: Я — римлянин, — никто не встревожится. Если ты говоришь: Я — эллин, варвар, раб, свободный, — никто не вздрогнет. Если ты [говоришь]: Я — христианин, — [все] содрогнутся. Если бы я смог [получить] такой знак, который [архонты (?), т. е. власти мира сего] были бы не в состоянии перенести, — это имя!
(Евангелие от Филиппа 49)

Сами апостолы, далеко еще не освободившиеся от власти Кесаря, затрудняются ответить на вопрос, кем они являются. Они лишь перечисляют свои качества и состояния и выражают намерение стать настоящими христианами. Да и вообще, имя — не просто самоназвание или обозначение социального статуса; оно предполагает вовлеченность в реальные процессы и активное участие в них.

110

Приведем ряд дальнейших возможных критических замечаний в свой адрес.

Меня вы научили говорить
На вашем языке. Теперь я знаю,
Как проклинать, — спасибо и за это.
Пусть унесет чума обоих вас
И ваш язык.
(Шекспир. Буря)

Можно не без оснований заподозрить, что составители не приложили никакого систематического труда и тем более особых литературных ухищрений, а книга писалась сама собой.

В общем, дело выглядело так, словно мой друг, о котором я тебе говорил, имел намерение что-то написать, так как он хранил уйму карточек и листочков, вероятно ожидая, что в конце концов они сами без большого урона склеятся... возможно, ожидая, что эта отрывочная информация прольет когда-либо свет на внутреннюю кухню... [неприличное слово]. Разумеется, если вся эта масса карточек и листочков соединится в нечто вразумительное, чего в действительности не случилось по причинам, отчасти понятным из самих этих документов.
(Х. Кортасар. Книга Мануэля)

Составители должны признать, что подобная подготовительная работа, хотя и более напряженная, действительно имела место. Затем наш труд был «наилучшим способом упорядочен и повсюду многажды исправлен» (Гриммельсгаузен. Симплициссимус). Поскольку мы опирались вовсе не на безобидные светские документы, а, мягко выражаясь, на серьезную литературу, есть все основания надеяться на более счастливый результат, нежели просто оставить читателя в полном хаосе стройплощадки. Склеивание материала должно произойти в его сознании, чтобы дать начало новому организму. На натурфилософском языке этот процесс соответствует творению мира (планеты, звезды, вселенной...), в данном случае — мира личного, а в современной биологии он описывается как митоз, деление клеток, реализация генофонда.

Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму? Кто может расчислить облака своею мудростью и удержать сосуды неба, когда пыль обращается в грязь и глыбы слипаются?
(Иов 38:36—38)

111

Читатель найдет в нашей книге спекшуюся золу — знания, сохранившиеся после сгорания предыдущего мира, то есть апокалиптического сжигания материи Богом. Они выступают как остатки толкований, относящихся к разрозненным фрагментам Писания. В чем-то критический подход прав: следы скрытого смысла обнаруживаются лишь при скрупулезном чтении Библии. Когда люди в ходе исследования богооткровенных текстов записывают личные находки на бумагу, они лишь переносят в случайном порядке отдельные команды и их наборы с жесткого диска мирового компьютера на свой, бытовой, опираясь на свои наивные представления о пространстве, времени и причинности. При этом они не знают и не могут знать, как на самом деле функционирует программа, объединяющая эти команды, хотя сами активно участвуют в ее работе своими судьбами. Для того, чтобы хоть что-то понять, приходится толковать (дробить) сильно перемешанный материал, искусственно соединенный внешней исторической канвой, которая далеко не исчерпывает содержания. Однако мы пытаемся осуществить и большее — построить новое, выполнить алхимический процесс плавления (как показывает история, те, кто занимались гностицизмом, рано или поздно приходили к алхимии, чтобы реализовать свое знание).

Я призрак истин сплавил в стройный бред.
(М. Волошин)

Затравками служат искры понимания, а в результате возникают уже цельные комья земли, камни (у нас — смысловые блоки понятого). Восстановление нового реального мира из калейдоскопа осколков потребует блуждания между внешне не связанными эпизодами Библии, параллельными сюжетами, по видимости (исторически) независимыми событиями и судьбами людей. За недостающими элементами приходится обращаться к другим источникам. Таким путем древние и на первый взгляд потускневшие тексты переводятся в активно действующую форму, которая неотразима для любого читателя. Описанная конструктивная программа далеко не доведена до конца, и ощущение хаоса неизбежно остается, пока не будет закончена генеральная уборка.

112

Топологическая структура книги непроста: изложение сопровождается большим количеством цитат, которые стоят на перекрестках различных тем и идей. Некоторые опорные последовательности фрагментов из текстов, а также ключевые слова-символы, обозначающие сквозные темы книги и подлежащие детальному толкованию, мы выделяем курсивом. По первому впечатлению, наш метод работы включает элемент случайности и непредсказумости.

Шестерки, семерки, восьмерки, девятки, десятки.
Опять невпопад, затесались король и валет...
Пасьянс не выходит! Опять полколоды в остатке.
И все это тянется дикое множество лет!
(С. Кирсанов. Гадание)

Однако надо помнить, что в серьезных делах ничего случайного уже не бывает. О том же, чем все кончится, придется судить читателю, да к тому же и по личным результатам, поскольку все ниже-выше сказанное не оставляет его в стороне праздным наблюдателем.

...Пасьянс у него получился. Он, каждую карту снимая,
Показывал очень далекий, за тысячелетием, день...
(Там же)

Книга не завершена, поскольку открыта со всех сторон. Еще одна ее модель описана у Борхеса в рассказе «Книга песка» (песчинки — дискретные истины, которые еще не переплавлены). Это книга без начала и конца, с бесконечным числом страниц, которую можно раскрывать на любом месте и читать каждый раз заново, причем повторений никогда не будет. Если в нашем тексте и есть какой-то сквозной сюжет, то он имеет тенденцию идти по кругу и возвращаться (надеемся, с некоторыми полезными результатами) к той точке, откуда читатель начал свой подвиг; при этом возникает опасность окончательно заблудиться. Для полноты таких ощущений было бы полезно убрать нумерацию разделов и страниц книги, но по техническим причинам, а в особенности из-за недостатка мастерства, мы отложили такое усовершенствование до следующего, расширенного, издания.

113

А впрочем, хватит лицемерить и стесняться, настало время честно заявить, что этот труд — не какая-то популярная книжонка, а всеобъемлющий трактат, серьезнейший справочник-путеводитель по Сакросемиотике, Тантросинергетике, Относительному Окулизму, Всеобщей Истории Тайного, Трансцендентной Кулинарии, Астрогеографии и Ничем-не-ограниченному Туризму, Блаженной Эстетике, Прикладной Сексогеологии и Всечистой Бальнеотерапии. Да! И никаких вопросов! И самый толковый, вдумчивый, всесторонне развитый и одаренный Наш Читатель найдет в ней (книге) ответы на любые свои интересные и важные для всех вопросы. У кого вопросов пока нет, тем мы просто желаем с помощью книги и при нашей поддержке дальше укреплять и развивать свои таланты и, конечно же, незаурядное трудолюбие. А кто нашу книгу не читал, так тому и надо. Вещи известные... Умные люди найдут что сказать о таких.

114

Мы прилагаем усилия одновременно с лечением дать противоядия к нему. Все же гностический характер книги чреват и опасностью застревания в ней при некритичном отношении и догматического усвоения неких «опасных» идей, например, скандально-еретических. Таковыми являются любые нетривиальные мысли с точки зрения благочестивого, но неопытного человека, который от всего надежно «защищен».

Не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть:
Ведь все равно ты не сумеешь стекло зубами укусить.

О, как мучительно дается чужого клекота полет —
За беззаконные восторги лихая плата стережет.
(О. Мандельштам)

Однако вряд ли стоит переоценивать указанную проблему: на вульгарном уровне все эти мотивы уже давно на слуху, будучи бессознательно восприняты и наивно перепеты современной массовой культурой, которая сама по себе творчески бессильна. Лучшей защитой здесь будет сознательное отношение, обучение читателей которому также входит в наши задачи. Для составителей же время беззаконных восторгов давно и безвозвратно прошло. По крайней мере, при выполнении своей работы они ощущали скорее обычную усталость, чем увлекающие и завораживающие прелести-соблазны.

И пока проявлялось сознанье,
Умолкали шаги, голоса,
Разговоры о тайнах различных религий,
И заботы о плате за строчку...
(А. Блок)

115

Чтобы вернуться к Отцу, современному блудному сыну не избежать испытаний, которые начались на его пути давно — после вкушения яблока и изгнания из Эдема.

Сын мой! если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению.
(Сирах 2:1)

Никто не войдет в Царствие небесное, кто не пройдет через искушение.
(Аграфа — не вошедшее в евангелия изречение Иисуса, по: Тертуллиан. De baptismo)

Осуществление этого процесса после прочтения книги произойдет легче и потому такой вариант предпочительнее. Поэтому попытаемся еще раз успокоить самых осторожных читателей.

Нет, робкий мой подстерегатель,
Лазутчик милый! Я не бес,
Не искуситель — испытатель,
Оселок, циркуль, лот, отвес. Измерить верно, взвесить право
Хочу сердца — и в вязкий взор
Я погружаю взор, лукаво
Стеля, как невод, разговор... Дабы в душе чужой, как в нови,
Живую взрезав борозду,
Из ясных звезд моей Любови
Посеять семенем — звезду.
(Вяч. Иванов)

Даже упав на добрую почву, посеянные семена могут взойти не сразу, а лишь мучительно созрев, спустя долгое время. Однако результат стоит усилий — это будут искры чистого пламени. В индийской Камасутре перечисляются 64 формы знания, аналогично 64 гексаграммам И Цзин и (в некоторых вариантах) 64 главным асанам йоги. Шестое из знаний Камасутры — раскладывание в ряд зерен риса и цветов. Зерна риса символизируют души предков; это семена, которые уходят под землю, в преисподнюю и становятся сокрытым знанием, которому предстоит прорасти. Путем составления дорожек из зерен происходит осмысление знаний подземного мира, выстраивание в ряд своих предков. Цветы же означают небесное знание, которое все равно опирается на землю. Белые лотосы растут из черной грязи, но не пятнаются ей.

О звуки сладкие! Зовете мощно вы
Меня из праха вновь в иные сферы!
Зовите тех, чьи души не черствы,
А я — я слышу весть, но не имею веры!
(Гете. Фауст)

116

Мы недаром сравниваем книгу с сетью (выражаясь математически, со сложно устроенным графом). Здесь сходство не только внешнее, структурное, но и функциональное. Каждая истина видит все остальные за счет сложной системы связей (в отличие от дерева, не только вертикальных, но и горизонтальных). При этом сеть забрасывается достаточно глубоко в море — в подсознание, проходя через ослабленный логический контроль взволнованного и обнадеженного читателя. В Джатаке о приметах упомянут брахман по прозвищу «Гадающий по тканям». Ткань (на латыни textum, как и текст) есть учение, свод идей и смыслов, запутанных и переплетенных, чтобы получить цельный покров майи (иллюзии), а брахман — Моисей, тот, кто исследует закон.

Бог в холстине Петру явил нечистых и чистых
Тварей; и книжка моя их же являет тебе.
(Гете, ср. Деян. 10:10—15)

Холстина, которую увидел ап. Петр, имела серый цвет, состоя из переплетенных белых и черных нитей. Поэтому нам также придется рассмотреть идеи высокого и низкого уровня, а не ограничиться вдохновенными призывами. Сеть соткана колебаниями челнока в разную сторону. В хитросплетении добра и зла, благих и неблагих судеб и поступков веками накапливается материал для Страшного суда, на котором сеть, наконец, будет распущена.

Искушение [знанием?] вначале похоже на паутину, затем оно становится прочной рыболовной снастью.
(Талмуд, Сукка)

При первом контакте с божественным чувствуется лишь касание невесомой паутины, привязывающей к запредельному миру; в нее можно поймать разве что ангелов и бабочек. Затем сеть крепнет и опускается в наш мир.

Увидев это, Симон Петр припал к коленям Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный. Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных; также и Иакова и Иоанна, сыновей Зеведеевых, бывших товарищами Симону. И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков.
(От Луки 5:8—10)

Рыбы, блестящие как серебро, — души всех предков, главное сокровище мира. Как известно, Иисус умел непосредственно извлекать из рыб монеты (Мф. 17:27), то есть отдельные судьбы, выделенные из океана сансарного бытия.

И выудил Антоний, торжествуя,
Дохлятину, которую привесил
Твой ловкий водолаз к его крючку.
(Шекспир. Антоний и Клеопатра)

Апостолы научились от него улавливать сетью закона все существа, вплоть до самых высоких царей и богов, опустошая потусторонние миры, так что Петру было от чего прийти в ужас. Теперь им пора переходить к общению с миром живущих.

Ибо между народом Моим находятся нечестивые: сторожат, как птицеловы, припадают к земле, ставят ловушки и уловляют людей.
(Иеремия 5:26, ср. Авв. 1:15—17, Иез. 13:18)

Христианские апостолы действуют не только в море, но и на суше. Та же миссия улавливать и спасать человеческие души отныне предоставляется нашим читателям.

Что за шум, что за галдеж, Ананда? Рыбаки, что ли, сеть вытащили?
(Сутра «Чатумская»)

Эффективная проповедь, привлекшая живых существ на путь спасения, имеет печальные последствия для того, кто ее произносит: он не услышит в свой адрес ничего, кроме шумных порицаний и обвинений (в нарушении привычного уклада жизни, причинении болезней, разрушении семей...).

Вера ками улавливается, но не выучивается.
(Синтоистская пословица)

Выучено может быть только мертвое знание, буква закона; проповедь настоящей веры дает продолжение жизни (Иоан. 10:10).

Так плетут обманщики сети из сотен нитей, сбегающих с языка, как с челнока, и, словно рыбаки рыбу, оплетают ими простаков.
(Сомадева. Океан сказаний)

Составителей снова можно заподозрить в некотором корыстном интересе, хотя и не самого низменного свойства, а также в стремлении собрать дань с читателей книги в любой форме. На самом деле пользу обеим сторонам могут принести лишь добровольные даяния.

Русуй отпустил на волю десять тысяч рыб. Они родились на небе и одарили его сорока тысячами жемчужин.
(Буддийский канон)

Более того, небольшие взаимные подарки не должны заслонять главной цели — достижения Единого, то есть Царства Небесного.

Человек подобен мудрому рыбаку, который бросил свою сеть в море. Он вытащил ее из моря, полную малых рыб; среди них этот мудрый рыбак нашел [одну] большую [и] хорошую рыбу. Он выбросил всех малых рыб в море, он без труда выбрал большую рыбу. Тот, кто имеет уши слышать, да слышит!
(Евангелие от Фомы 8, ср. Мф. 13:45—48)

В любом случае методика рыбной ловли должна применяться адекватно.

Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его?
(Иов 40:20)

117

Встревоженный читатель может утешиться тем, что никто не предлагает ему стать последователем новой религии.

Господь Махавира сказал Гаутаме:
Когда провидец не видит дхарму непосредственно, он видит ее через сеть слов. Догадка — сеть слов, закрывающая окно. От этого косвенного наблюдения происходят секты и системы. Путь, предложенный тебе, Гаутама, — прямой путь провидца. Будь бдителен и будь провидцем дхармы.
(Уттарадхьяянасутра, религия джайнов)

Вопросы религии как социального института здесь по возможности не затрагиваются; речь идет только о личном понимании, основанном на вечных текстах. Как говорили древние римляне, tua res agitur. Тем самым, типичная реакция на нашу книгу: «Я-то это способен понять, но каково же будет читать про эти страсти другим...» — является напрасным, хотя и внешне благородным чувством. «Пусть они будут принадлежать тебе одному» (Притч. 5:16). Истинная (духовная) религия должна относиться с определенным критическим юмором к своим построениям и давать выход за пределы самой себя. Этим она и отличается от сект, исповедующих жесткие системы догматических утверждений и ограничений, которые никак не обоснованы Писанием, но придуманы людьми. Таким образом, составители вовсе не собираются удерживать кого-либо в орбите своих интересов и представлений, вопреки возможным опасениям:

А пока в баснях таких время он проводит,
Лучший сок из нашего мешка в его входит.
(А. Д. Кантемир)

Напротив, мы хотим дать читателю в личное пользование золотой ключик, чтобы раскрыть новые личные сияющие горизонты.

Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет.
(От Иоанна 10:9)

Перед ним распахнутся все дороги на свободу.

Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа.
(От Иоанна 3:8)

118

С другой стороны, те, кто жаждут применить любым путем свои неуемные силы, могут попытаться использовать книгу для основания новых религиозных организаций — заложенный в нее потенциал в принципе вполне годится и для таких мирских целей.

Не бог ли я? Светло и благодатно
Все вкруг меня! Здесь с дивной глубиной
Все творчество природы предо мной!
(Гете. Фауст)

А готовых образцов и примеров для написания литургии Вашего Нового Храма в книге более чем достаточно:

Весь мир на сцену поместите,
Людей и тварей пышный ряд —
И через землю с неба в ад
Вы мерной поступью пройдите!
(Там же)

Мы снова приходим к тому, что даже в церкви, организованной нами самими для обретения покоя на будущие времена, этого покоя пока нет. Чтобы его все-таки обрести, нужно найти истину, ту самую истину, которая разрешит все вопросы.

Так и вы, ревнуя о дарах духовных, старайтесь обогатиться ими к назиданию церкви. А потому, говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования.
(1-е Коринфянам 14:12—13)

Внутри церкви мы обретаем спасение через истину для себя, для других же нужно подготовить путь в мир иной через крест.

Молились мы по уставу
И так же слагали персты.
Усопшему Богу слава,
Готовьте новым кресты.
(А. Баркова)

119

Несмотря на сопротивление объективной реальности и библейского материала (см. Ветхий Завет), мы периодически пытаемся совершать повороты к оптимизму и вдохнуть в читателя веру, которая позволила бы продолжить его нелегкий труд.

Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.
(Арс. Тарковский)

Не стоит считать эти призывы неискренними; по мере развития событий мы ставим все более высокие цели, стремясь гораздо дальше морского берега. Чудесная колесница способна к полету.

Протягивая нить, иди вслед за светом воздушного пространства!
Обращай внимание на полные света пути, созданные молитвой!
Тките без узлов работу воспевающих!
Стань Ману, породи божественный род!
Привяжите привязи к осям, о занятые Сомой!
(Ригведа 10.53.6)

Когда все нити соединятся в единую ткань, мучительные противоречия исчезнут и будет достигнуто целостное понимание. Тот, кто обрел его, получит спасение. Сеть пропадет и станет драгоценным жемчужным ожерельем.

Исследуй и ищи, и она будет познана тобою и, сделавшись обладателем ее, не покидай ее; ибо наконец ты найдешь в ней успокоение, и она обратится в радость тебе. Путы ее будут тебе крепкою защитою, и цепи ее — славным одеянием; ибо на ней украшение золотое, и узы ее — гиацинтовые нити. Как одеждою славы ты облечешься ею, и возложишь ее на себя как венец радости.
(Сирах 6:28—32)

Загадка спасения — кроссворд, который нужно разгадать самому, имея на руках лишь обрывочную информацию; остальное еще только предстоит добыть. Тот, кто не хочет начать процесс разгадывания и проводит отпущенное ему время в ожидании, пока прилетевший волшебник в голубом вертолете принесет ему все ответы, никогда ничего не добьется. Можно лишь посочувствовать и тем, кто остался в цепях внушенных догматов; Писание предрекает им горе.

Наставление для безумных — оковы на ногах, и как цепи на правой руке.
(Сирах 21:22)

Огни спешат на зов, готовя гибель нам:
Они покорствуют, в обман увлечь желая,
Уподобляются небес святым послам,
И пенью ангелов подобна ложь их злая.
(Гете. Фауст)

120

Образ сети, накинутой на мир, тесно связан с образом Бога. Сеть Индры состоит из драгоценных кристаллов. Как говорят библейские пророки, Бог покрывает землю сетью и вводит туда свой народ.

Вот, Я наведу такое зло на Иерусалим и на Иуду... и протяну на Иерусалим мерную вервь Самарии.
(4 Царств 21:12—13, ср. Плач 2:8, Иез. 40:3, Зах. 2:1)

Закон меряет, режет и делит мир на тысячи частей-параграфов. Страна, воюющая за торжество закона, будет сама связана им как сетью-ловушкой.

Вдыхая плесень сект, блуждать меж хитрых вервий,
Пока честнейшая не утолит тюрьма,
Пока не изъедят невидимые черви
Чертог торжественный надменного ума.
(Э. Верхарн)

Вервия — каноны, линии преемственности, из которых и сплетается сеть. Секты (ереси, разделения) обрастают своими традициями и ритуалами, которые вскоре начинают казаться вечными — покрытыми плесенью древности. Черви — змеи, которые находятся на голове Медузы-Горгоны (женщины-премудрости). Надменный ум тщетно стремится использовать свои знания закона в борьбе с Всевышним. Гностики считали Ветхий завет сетью, расставленной Богом.

Этот Бог, простирающий одну за другой многочисленные сети, стягивает их в этом поле.
(Шветашватара упанишада 5.3)

Кстати вспомним, что «петля и сеть» — это еще и Христос (Ис. 8:14—15), то есть Слово Божие, которое предлагает нам не только спасение, но и многие испытания и искушения. По св. Ефрему Сирину, шею Иуды захлестнула петля, когда он вышел из сети Христа, в которую попали апостолы.

121

Появилась яркая, движущаяся по желанию колесница, запряженная гусями и журавлями, обвитая сеткой с колокольчиками и благоухающая дивным ароматом.
(Араньякапарва, гл. 246)

Сеть — плерома, полнота бытия; колокольчики издают чарующие и привлекающие звуки, чтобы пробудить веру и начать процесс личного осмысления. Колесницу пророка Иезекииля тянут высшие идеи — гуси-лебеди, два крыла которых означают относительную и абсолютную истину. Вообше, птицы — носители информации, внутренние голоса, ангелы, которые символизируют полет мыслей и осуществляют толкующее знание. Как рассказано в поэме шейха Аттара, тридцать птиц составляют великую птицу Симург, сами не подозревая об этом.

Таково и познание мудрости для души твоей. Если ты нашел ее, то есть будущность, и надежда твоя не потеряна.
(Притчи 24:14)

В самой Библии (а не только в восточных текстах) можно найти оптимистические фрагменты о выходе за пределы любых преград, который возможен при правильном и разумном подходе:

Сохрани меня от силков, поставленных для меня, от тенет беззаконников. Падут нечестивые в сети свои, а я перейду.
(Псалтырь 140:9—10)

122

Ахмед ат-Тартуши («Светильник властей», цит. по Х. Л. Борхесу) рассказывает такую притчу:

Один пророк как-то проходил мимо протянутой сети. Сидевшая рядом птица сказала: «Встречал ли ты такого простака, как тот, что натянул здесь сеть, чтобы уловить меня, ясно ее видящую?» На обратном пути пророк увидел, что птица попала в сеть, и выразил удивление. Она ответила: «Когда наступает назначенный миг, у нас уже нет ни глаз, ни ушей».

Когда читатели осознают связь представленного материала с собственной жизнью, будет уже трудно оставить его изучение.

Пророк — сеть птицелова на всех путях его; соблазн в доме Бога его.
(Осия 9:8)

Как рассказывается в Джатаке о согласии, перепел-бодхисаттва (заботливый, любящий, сострадательный наставник) научил птиц поднимать сеть и уносить ее от птицелова, согласованно взлетая. Далее перепела оставляли сеть на кусте терновника, откуда ее было очень трудно выпутать, а сами высвобождались. Но птицелов, наученный своей женой, дождался их ссоры и затянул сеть:

Согласно действуя, уносят птицы сеть,
Но лишь рассорятся — все будут в ней висеть.

Лишь бодхисаттва со своей свитой заблаговременно улетает от сети.

Слеп этот мир. Немногие в нем видят ясно. Подобно птице, освобожденной из сети, лишь немногие попадают на небеса.
(Дхаммапада 174)

123

Кажется, мы опять слишком увлекаемся пояснениями и предупреждениями. Еще один методический ход здесь предлагает индийская Панчатантра:

Воздерживайтесь от угроз ненужных:
Вдвойне опасен враг предупрежденный;
И попусту не тратя слов, старайтесь
С противником расправиться нежданно.

Толкование есть раскрытие тайны, война — выяснение слабых мест на уровне идей, пророчество — угроза. Когда опытный противник знает, как защищаться, даже опытный враг не знает, как наступать.

Когда они пойдут, Я закину на них сеть Мою; как птиц небесных низвергну их; накажу их, как слышало собрание их.
(Осия 7:12)

В результате труда Моисея по толкованию закона Торы вся дорога завалена перепелами — использованными и уничтоженными истинами, небесными птицами-вестниками.

И поднялся ветер от Господа, и принес от моря перепелов, и набросал их около стана, на путь дня по одну сторону и на путь дня по другую сторону около стана, на два почти локтя от земли.
(Числа 11:31)

124

Новизну, актуальность и практическую ценность книги (требования, предъявляемые к диссертациям на соискание ученой степени), а также значение слова «современный», вынесенного в подзаголовок, можно еще раз пояснить следующим образом. В книге использован еврейский метод пешарим — истолкование и раскрытие тайн библейских фрагментов путем их применения к современной обстановке (в кумранских текстах — к судьбам своей общины). Или, что более просто:

Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедывать лето Господне благоприятное. И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами.
(От Луки 4:17—21)

Спасение осуществляется «здесь и теперь» (Иоан. 5:24—25); утерянная возможность уже больше не повторится.

От безбожья до Бога — мгновенье одно.
От нуля до итога — мгновенье одно.
Береги драгоценное это мгновенье:
Жизнь — ни мало, ни много — мгновенье одно!
(О. Хайям)

Одно (единое) мгновение и есть Страшный суд, где Бог воочию является главным действующим лицом. В этот момент в мире пробуждаются все силы и быстро происходят сложнейшие превращения. Безбожие — попытка завоевать в этот момент состояние Бога через Его слово, через закон и скрижали, уничтожить все свои обязательства, все надежды и обетования. Такова тонкая грань веры, когда нужно все успеть. Истинно верующий готов совершить этот скачок и потому пребывает именно в таком состоянии безбожия, а не поклоняется идолам.

Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе. Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения.
(2-е Коринфянам 6:2)

Лето господне — конец мирового периода, невидимо распространяющийся на всех людей, хотя обычно они воспринимают его бессознательно и по-разному. В Судный день события происходят с колоссальной напряженностью.

Один лишь страдный день на бранном поле,
И жатвой нашей будет вечный мир.
(Шекспир. Ричард III)

Страшный суд все же не протекает одномоментно, но длится определенный период, когда давно завязанные узлы развязываются в нужной последовательности. Люди продолжают жить, но в это время происходят знамения, свидетедьствующие о постепенной потере старых качеств и появлении нового. При этом в Книгу жизни записываются дела, которые определят судьбу человека в грядущем мире. Однако именно в это тяжкое время громко звучит призыв к свободе.

Однажды известный богач заболел, но никто из знакомых не пришел его проведать. Приближенные объяснили ему: «Все люди тебе задолжали и опасаются, что, представ перед тобой, напомнят о своем долге и ты потребуешь его немедленно вернуть». Тогда богач сказал глашатаям: «Идите по городу и всюду объявите: такой-то и такой-то ставит всех в известность, что никто ему ничего не должен. Ни сейчас, при жизни, ни его детям — после его смерти».
(Абуль-Фарадж. Книга занимательных историй, ср. Рим. 13:8)

125

В последние дни все происходит в виде призрачных нереальных событий, и люди ничему не верят, поскольку в это время происходят превращения запредельного. Люди участвуют в них не просто телами, а своими судьбами, которых они как правило не исследуют и не видят. Запредельное и есть пространство судьбы, кармических накоплений, записанных в Книге. Знамения происходящих интенсивных процессов будет наблюдать каждый, но видеть их смысл — только те немногие, кто сознательно включен в них с самого начала. Все остальные будут лишь смутно чувствовать изменение своих судеб как следствие общей судьбы.

Загадочно и страшно говоришь ты.
В твоих глазах угроза. Как ты бледен!
Кто вас послал? Зачем вы оба здесь?
(Шекспир. Ричард III)

Отвечаем: архаичность наших призывов не должна стать эстетическим препятствием для читателя. Слово, не дошедшее до человека и не пробудившее его, оказывается изначально мертвым. Упустив какую-то истину, он теряет жизнь в эквивалентных ей размерах. Тот, кто воспринимает эту истину как устаревшую и никчемную, обрекает себя на равную изоляцию от вечной жизни. Живет лишь давший истине семя жизни в этом мире. Истина — самая эффективная сумма технологий в этом мире, его жизненная валюта, лучший способ стать богатым.

Язык был наш кафтан тяжелый
И слишком пахнул стариной.
(П. Вяземский)

126

Библия содержит программу, по которой происходит взвешивание судеб и сердец всех существ. Наша книга — лишь краткое справочное пособие, касающееся последних дней и предлагающее простую модель мира в период его промежуточного состояния, когда в пустыне происходит Суд (Иез. 20:35—38). Хотя искушенный читатель будет склонен воспринимать кое-что из сказанного нами с иронией, призыв к нему не упустить время звучит более чем серьезно.

Как сердечник, умирает лето,
Песня спета, пить запрещено.
В колеснице пурпурного цвета
В край иной отправится оно.
(Алим Кешоков)

Песня — полнота содержания книги; поскольку лето не простое, а Господне, нужно спешить и не терять темпа.

Прошла жатва, кончилось лето, а мы не спасены.
(Иеремия 8:20)

И восточные писания, и библейские пророки говорят, что конец нашего времени — осеннее время сбора урожая, созревания семян для будущего мира, когда ответственность человека многократно возрастает.

Тогда говорит ученикам Своим: жатвы много, а делателей мало; итак молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою.
(От Матфея 9:37—38)

Когда жатва побелеет (Иоан. 4:35), наступит вторая стадия реакции: все переходит в мертвые камни, белые, как ветхозаветные пятна проказы. На этом поиск истины слов закончится, все сведется к теоретизирующим философским учениям и школам, а затем к деятельности земной церкви. Эти организации лишь будут пользоваться плодами чужого урожая. Так это неоднократно бывало в прошлом, в том числе недавнем.

Одно мне лето дайте, могучие,
Одну лишь осень, чтобы дозрела песнь,
И, сладкою игрой насытясь,
Смерти безропотно покорюсь я.
(Гельдерлин. К Паркам)

Мир — нескончаемая череда циклов рождения, развития и угасания. Ожидаемое в конце мира второе пришествие Христа — на самом деле первое пришествие для следующего мирового периода.

Вот что будешь ты приносить на жертвеннике: двух агнцев однолетних [без порока] каждый день постоянно; одного агнца приноси поутру, а другого агнца приноси вечером... и с таким же возлиянием приноси его в благоухание приятное, в жертву Господу. Это — всесожжение постоянное в роды ваши пред дверями скинии собрания пред Господом.
(Исход 29:38—42, ср. Еккл. 11:6)

Можно, конечно, и предоставить идти делу своим чередом, лежа на печи подобно Емеле.

Не грусти, что будет яма,
Что с тобой умрет наука:
Поле выпашется само,
Рожь поднимется без плуга.
(Н. Заболоцкий)

После пересечения пустыни (мертвой зоны) плерома снова заработает сама, но это еще не будет означать достижения земли обетованной...

127

Как неоднократно повторяют новозаветные тексты, апокалипсис происходит сегодня. Чтобы знать, как спасаться, нужно понять разрушительные события, реально происходящие вокруг нас, познать объективные причины гибели мира и указать ее косвенные признаки.

Но будет в тот день: Господь потрясет все от великой реки до потока Египетского, и вы, сыны Израиля, будете собраны один к другому.
(Исаия 27:12)

Еврейский народ (Израиль, церковь), избранный на определенные дела Богом, собирается в единый пучок, подобный розгам, предназначенным для наказания.

Без господина — нет слуг, как и без слуг — господина.
Нерасторжима их связь, слиты они воедино.
(Панчатантра)

Чтобы найти силу, действующую в этом мире, исполнителей воли нужно связать круговой порукой. Отсюда постоянные страх, тревога и алчность библейского Авраама и всего избранного народа. Все же эти верные помощники Бога с воодушевлением говорят:

Мы снарядимся;
Священная и правая забота —
Обезопасить эту тьму людей,
Живущих и питающихся вашим
Величеством.
(Шекспир. Гамлет)

Царь царей, Бог Крепкий пребывает среди 12 колен Израиля (или, что то же самое, 12 апостолов Христа) в качестве ковчега. Народ осуществляет таинство причастия, получая от своего Бога все идеи и вдохновение. Иудеи достигают полного самоотречения, уже не имея собственной судьбы, но лишь исполняя высшее волеизъявление (хотя, как мы увидим, на поверку их судьба оказывается двойной...).

Своею невоздержанностью давней
Король разрушил царственную плоть.
Сколь это тягостно... Так слег он?
(Шекспир. Ричард III, ср. Рим. 6:6)

Индобуддийские воззрения восторженно описывают Единого Бога (Нирвану, Тело Будды) как абсолютное бесконечное Благо, высшее Сияние и Наслаждение; в Нем уже нет страданий, тревог, болезней, страха. Однако в конце времен библейский Бог разрушает мир и всю эту систему представлений Своим гневом.

Ты про него не должен говорить,
Что он живет в безудержном разврате;
Совсем не то; представь его грехи
Так, чтоб они казались вольнолюбством,
Порывами горячего ума,
Дикарствами неукрощенной крови,
Чему подвластны все.
(Шекспир. Гамлет)

Представляя Бога как состояние блаженного сознания, где не запрещена ни одна идея, мы даем Его наивное идольское описание. Когда кто-то хочет легко и дешево спастись, он помышляет не о чистом божественном состоянии, а о безудержном удовольствии наркотического кайфа, да еще и беспохмельного. Бог кажется свободно передвигающимся в пространстве, безначальным, лишенным любых ограничений и конкурентов. Никто не может укротить такого левиафана, все подвластно ему. Свои качества и атрибуты он распространяет на всех через низшие уделы своего Я, которые неразрывно связывают его с миром.

Кончина государя
Не одинока, но влечет в пучину
Все, что вблизи: то как бы колесо,
Поставленное на вершине горной,
К чьим мощным спицам тысячи предметов
Прикреплены; когда оно падет,
Малейший из придатков будет схвачен
Грозой крушенья. Искони времен
Монаршей скорби вторят общий стон.
(Шекспир. Гамлет)

Поскольку все судьбы слиты, бедственное состояние евреев (а значит всего мира) есть бедственное состояние их Господина. Бог — душа мира, наполняющая его (Талмуд, Брахот). Любой человек есть частица проявленного Бога и связан с Ним в своем состоянии агонии и страшных мучений. Свое Я можно воспринимать как индивидуальное или коллективное, как личность, семью или народ.

Какая бы там ни настала: удач, неудач ли пора,
А все же самосохраненье — один из законов добра.
(Панчатантра)

Коллективного спасения не будет никогда, но в последние времена начнется коллективное умирание. Беда станет общей для всех, а спасаться из нее каждый должен сам. Тот, кто не пожелает спастись и останется пассивен, будет переварен и размолочен в этой мясорубке как пушечное мясо, как сырьевой материал для новых миров. Предложение спасения обращено к каждому, хотя и может осмысливаться на разных уровнях.

Однако разум поборол природу,
И, с мудрой скорбью помня об умершем,
Мы помышляем также о себе.
(Шекспир. Гамлет)

Умерший — князь мира сего, властвующий на земле в последние времена, но сам подвластный закону смерти.

И ад законом связан?
Вот новости! Ну что ж! Прекрасно; может быть,
С тобой и договор возможно заключить?
(Гете. Фауст)

Все попадают в ад благодаря закону, которым стоит мир, а не вопреки ему. С другой стороны, благодаря тому же закону каждое живое существо может выйти в двери улучшения своей участи, повернув его в свою пользу. Тот, кто обращается к закону, не должен заключать ни с кем никаких договоров. Предупреждая о возможных трагических ошибках, Библия зовет нас к жизни, а не к покорству смерти.

Вы говорите: «Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, — потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя»... И союз ваш со смертью рушится, и договор ваш с преисподнею не устоит. Когда пойдет всепоражающий бич, вы будете попраны.
(Исаия 28:15—18)

128

В последние времена на земле в облике простых людей живут избранные представители всех родов, великие вожди и патриархи, имеющие неизмеримую власть. Все души, жившие от начала, теперь снова собрались на Земле, так что многие узлы сплелись в одну точку и для каждого появились уникальные возможности, которые вскоре исчезнут. Как говорил знаменитый теолог, учитель церкви и еретик Ориген, именно этот мир (эон, век) служит концом многих веков. Любой человек сейчас — царь своего народа, находящийся наверху колоссальной пирамиды предков.

Ты и потомство твое принадлежите Отцу, который существует от начала; это свыше, от Света негибнущего пришли души их. По этой причине властители не могут приблизиться к ним, поскольку Дух Истины присутствует в них. И все, кто пришел к знанию сего, существуют бессмертно среди умирающего человечества.
(Ипостась Архонтов. Наг-Хаммади)

Только тот принадлежит Отцу и является Его потомством, кто перешел в это состояние сыновства самостоятельно, а не был просто избран и взят. К такому не могут приблизиться злые властители, поскольку в нем — Дух Истины, и благодаря ее знанию он обретает бессмертие.

Не отступай от моего учения и не приобретай неучености, чтобы не ввести в заблуждение свой народ... Если хорошо править немногими, как ты это видишь, то насколько лучше править каждым, господствуя над любым собранием и любым народом, и во всех отношениях ты возвышен божественным Логосом, после того как ты стал господином над любой силой, убивающей душу.
(Поучения Силуана. Наг-Хаммади)

Народ — все предки, весь род человека. Если в роду появляется негодяй, то весь род погиб, а если герой или праведник, — весь род спасается (Исх. 20:5—6). В последние времена, когда благо почти полностью исчерпано, все сводится к остатку судеб мира, который записывается как личная судьба одного человека — Царя-Мессии. С таким грузом он и рождается, воплощая Бога и будучи связан со всей мировой историей бесконечным числом нитей (Кол. 1:19, 2:9).

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
(Б. Пастернак. Гамлет)

Каждый поступок этого героя имеет огромный смысл — занимаясь своим личным спасением, он преобразует и спасает целый мир. В этом (а не в подчинении инертному большинству) и состоит истинная христианская соборность и таинство причастия.

Все вы, все вы —
вы молчали ваш долгий век,
и вот вы кричите сотнями голосов,
погибшие, но живые,
во мне: последнем, бедном,
но имеющем язык за вас,
и каждая капля крови
близка вам, слышит вас:
и вот все вы:
милые, глупые, трогательные, близкие,
благословляетесь мною
за ваше молчаливое благословенье
(М. Кузмин. Мои предки)

129

Именно в наше переломное, промежуточное время так важна истина. Хотя никаких внешних природных катаклизмов мы не предвещаем, в будущие века возможность спасения будет утеряна. Истина станет не нужна: она уже не спасет погибшего и не погубит спасенного (Откр. 22:11). Активное личное отношение, то есть уподобление Христу, дает нам последний шанс и именно теперь.

В наш век отчаянных сомнений,
В наш век, неверием больной,
Когда все гуще сходят тени
На одичалый мир земной, —

О, если в страшном раздвоенье,
В котором жить нам суждено,
Еще одно есть откровенье,
Есть уцелевшее звено.

С великой тайною загробной,
Так это — видим, верим мы —
Исход души, тебе подобной,
Ее исход из нашей тьмы.
(Ф. Тютчев, ср. Иоан. 17:11—16)

Граждан третьего тысячелетия, по горло сытых обещаниями лучшего будущего, не может удовлетворить внешне понятая историческая эсхатология. Ее ложь в том, что она призывает тщетно ждать, пока когда-нибудь не явится Бог или Христос, призванный все примирить и исправить (Мф. 24:23—26). На самом деле такое явление может лишь быть приходом Антихриста (1 Иоан. 4:3—4). Царствие Божие находится в сердцах; апокалиптическая битва Армагеддон пройдет на земле незамеченной. Однако от человека требуется внимательность в исследовании закона и различение времени.

Что меньше надо слов, но лучше слушать надо,
Чтоб Мига различить во мраке мерный ход;
Что знаменьям не быть ни на земле, ни в небе,
Что бог-спаситель к людям не сойдет,
Но что безмолвные возьмут свой жребий!
(Э. Верхарн)

Напомним здесь также многообещающие, но призывающие к ответственности слова пророка:

Вот, Я делаю новое; ныне же оно явится; неужели вы и этого не хотите знать? Я проложу дорогу в степи, реки в пустыне.
(Исаия 43:19)

Для того, чтобы явление Бога произошло в наблюдаемом (нереальном, иллюзорном) мире, вначале нужно проделать соответствующую работу с текстом, по которому и потекут наши реки. Разумеется, по большому счету только к Богу относится слово «Я», серьезно произносимое любым человеком.

Распространено мнение, что эта поэзия
с оптимизмом смотрит в будущее.
Но Отец разум говорит:
Нет нужды провозвещать будущее!
Это теперь и есть оно. Это.
Твоя глубочайшая нужда и желание
удовлетворены энергией мгновения
здесь, в твоей руке.
(Руми)

130

Надеемся, в следующих стихах читатель найдет не только неясный образ составителей книги, но и себя, что позволит ему понять: он тоже жил и трудился не зря.

Приидут дни последних запустений,
Земные силы оскудеют вдруг;
Уйдут остатки жалких поколений
К теплу и солнцу, на далекий юг.

А наши башни, города, твердыни
Постигнет голос Страшного суда,
Победный свет не заблестит в пустыне,
В ней не взгремят по рельсам поезда.

Но в эти дни последних запустений
Возникнет — знаю! — меж людей смельчак.
Он потревожит гордый сон строений,
Нарушит светом их безмолвный мрак.

Прочтя названья торжищ и святилищ,
Узнав по надписям за ликом лик,
Пришлец проникнет в глубь книгохранилищ,
Откроет тайны древних, наших книг.

И дни и ночи будет он в тревоге
Впивать вещанья, скрытые в пыли,
Исканья истины, мечты о Боге,
И песни — гимны сладостям земли.

Желанный друг неведомых столетий!
Ты весь дрожишь, ты потрясен былым!
Внемли же мне, о слушай строки эти:
Я был, я мыслил, я прошел, как дым...
(В. Брюсов. В дни запустений)

Возможно, вскоре наши героические читатели повторят некоторые из описанных здесь подвигов (на самом деле все они и являются настоящими авторами книги). Несмотря на патетический тон этих строк не следует впадать ни в восторг, ни в излишнюю грусть, поводы для которой всегда можно найти в современной общественно-политической ситуации. Пустыня, через которую проходят избранные, не бесконечна; много нового и хорошего еще произойдет и в нашем мире, и в этой книге, и в следующих книгах.

Следующие тома книги:

Посеянное в тернии. Его день. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2004. — 256 с.

Будучи предназначена не для всех, а только для тех, кто найдет истину, книга, с позволения составителей, проводит вовремя собравшихся по дорогам знания Писаний в Храм Познающего Духа. Магер-шелал-хаш-баз (Ис. 8:3), но Вы должны быть первыми. Врата открыты. Во второй части книги дается небольшой исторический обзор проблемы гностицизма, после чего читатель переходит к полномасштабному знакомству с гностической техникой толкований, приобретая твердое убеждение в пользе знания. Далее, пробуя выяснить свои отношения с Богом, ищущий читатель встречается лицом к лицу с неумолимым законом и утешительной благодатью. С использованием авторитетных текстов и наглядных до боли примеров разъясняется ряд символов, необходимых для успешного продвижения к совершенству, — света и тьмы, зеркала, огня, вина... Знакомство с ними не только ускоряет личный духовный рост, но и позволяет избежать серьезных ошибок на пути.

Полное издание книги «Посеянное в тернии» можно считать исчерпывающим руководством по NL-программированию всех сущностей мира иного (демонов, предков, божеств и пр.). В этом очевидная сила книги, связующей и освобождающей. А посему она доступна для всего мира, и потребность в ней очевидна, как насущная потребность в достойном катехизисе любой Школы любой Специализации любого Уровня.

Посеянное в тернии. Побеждающий наследует все. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2004. — 248 с.

В третьей части книги читатель узнает о судьбе еврейского народа, полной приключений и бед, в частности, о страшных событиях в нашей пустыне. Кроме того, он получает представление об искусстве слышания, о библейской йоге и других божественных тайнах, а также близко знакомится с патриархом Авраамом и начинает понимать, почему так опасно богатство. Будучи объективной и достоверной, вся эта информация позволяет читателю определиться со своей религиозной принадлежностью и отношением к проблеме личного спасения, а следовательно, предпринять решительные шаги в направлении к свободе и счастью.

Подготовка бумажной и электронной версий: А. В. Зарубин.

http://www.imp.uran.ru/ktm_lab/irkhin/default.htm

В.Ю.Ирхин

Посеянное в тернии Современное евангелие истины

Посеянное в тернии
Современное евангелие истины